Петля - Ник Гоуинг

Три сотни пассажиров толкались, отпихивали друг друга, расшвыривали чемоданы и сумки, рылись в поисках своего багажа. Никто из экипажа и аэродромной обслуги не позаботился о том, чтобы разгрузить забитую дорожными вещами нижнюю палубу «Ил-86». Впрочем, так это было испокон веку. Так называемая перестройка, теперь уже окончательно рухнувшая, ничего не изменила.

Полякова втянуло в бестолковые поиски. Он, как и прочие, локтями пробил дорогу к стеллажу, наметанным глазом увидел и цепко ухватил парусиновый портплед, выдавился по трапу в иссушающее пекло Центральной Азии. После ночного перелета его закачало. Свирепое солнце в безоблачном небе торчало прямо над головой. Жара обволокла и обессилила тело, приспособившееся к почти морозной погоде в Москве. Да и то сказать: летели пять часов, почти три тысячи километров, очутились совсем в другой зоне. Струйки пота побежали по спине, рубашка моментально взмокла. Он замедлил шаг по дороге к вокзалу. Спешить незачем: машина ждет наверняка.

— Олег Иванович!

Густой уверенный голос исходил из-под соломенной шляпы, сидевшей на голове подвижного человека среднего возраста с большим, словно пропитанным водкой носом. Встречающий вытер платком лоб и подчеркнуто приветливо протянул неприятно влажную руку.

— Приветствую вас в Ташкенте, столице новой суверенной республики Узбекистан. Пройдемте со мной, пожалуйста.

Неизвестный расплылся в широкой, похоже, искренней улыбке. Он испытывал явное удовольствие, громко произнося название новой, теперь независимой страны с двадцатимиллионным населением, которая только что возродилась после распада советской империи.

Поляков повел себя так, как от него ожидали, хотя и с плохо скрываемым раздражением. Он уже не был ни «мистером», ни «сэром», как приходилось в недавние времена. Однако он еще оставался «товарищем». С коммунизмом было покончено. Большевистский Союз не существовал, но многое от него еще сохранилось.

Пожимая протянутую ему руку, Поляков передернулся: он не терпел панибратства. Но на этот раз знал: предстоит пройти через провинциальную фамильярность, бесцеремонность и сдержаться. Первое впечатление от приезжего значило очень много в этом новорожденном, со своими обычаями государстве, где он раньше не бывал. Он едва волочил ноги, чувствовал себя измотанным и вовсе не хотел тратить силы на разговоры с человеком, у которого не хватило простого такта представиться гостю и взять его багаж.