— Я не располагаю полными данными, — врал Виктор Петрович. Он рассчитывал, что Зорин не знает о его поспешном визите в больницу. — Товарищ Поляков в настоящее время находится в почти бессознательном состоянии. Я жду, когда смогу как следует расспросить его. Уверен, мы должны поощрить полковника, а не искать предлогов для наказания.
Заместитель председателя ухмыльнулся.
— Но вы же двадцать минут назад вернулись из клиники, где лежит Поляков. О чем беседовали? О погоде? Или о том, какую девочку вы использовали в последний раз? И какая будет у вас нынешней ночью?
Марченко молчал.
— Ну, и как, генерал Виктор Петрович? — настаивал Зорин.
— Я выяснил, что Поляков в тяжелом состоянии и пока еще не может вспомнить все в деталях.
— Это не совсем то, о чем медсестра товарищ Черняева доложила нам всего лишь несколько минут назад по телефону.
— Но я вам говорю, что было на самом деле, товарищ заместитель Председателя. — Марченко снова заговорил сугубо официальным тоном.
Но ясно было, что Зорина он не убедил, того не волновало ни физическое, ни моральное состояние полковника.
— Поляков опозорил наше учреждение. Его следует уволить.
По личному опыту Марченко знал, какое наслаждение испытывает Зорин, распекая подчиненных. Но Виктор Петрович также понимал, что его долг — защищать каждого своего офицера.
— Уж не ослышался ли я, товарищ заместитель Председателя? Обычно КГБ с большим терпением и настойчивостью проводит операции по вызволению своих агентов, задержанных в западных странах. Это вопрос высокой профессиональной чести. Московский Центр прибегает даже к арестам невинных иностранцев, чтобы поторговаться насчет обмена. В том числе и когда наши агенты оказывались вовлеченными в насильственные и вооруженные операции. Но сейчас вы приказываете не поддержать, а уволить человека, действовавшего отважно и весьма профессионально, в соответствии с моими приказами, которые предусматривали даже насилие при выполнении задания, в том числе и с риском для жизни. Товарищ заместитель Председателя, это несправедливо и неприемлемо. Я протестую.
Зорин впился глазами в Марченко:
— Освободите товарища Полякова от обязанностей. Вы понимаете? Изгоните его из КГБ.
Он оперся руками о стол и нахмурился. Марченко понял это как молчаливый приказ выйти вон.
Марченко всегда презирал Зорина. Теперь он презирал его еще больше. Но на какой-то момент у него появилось чувство удовлетворения.
