Резко затормозили. Бандитского вида охранник в армейской форме дернул ручку дверцы и знаком показал Полякову, чтобы тот немедленно выходил. Сопровождающий в соломенной шляпе покинул салон с другой стороны, ничего не сказал и исчез, оставив Полякова у главного входа, охраняемого тремя стражами. Здоровенные, наглые, загорелые — тот самый тип нераздумывающих, скорых на расправу молодцов, что быстро сделались привычным и устрашающим видением повсюду, когда в Москве начался развал режима. Двое ощупали Полякова, проверяя, нет ли оружия. Третий пошарил в портпледе, затем обвел приезжего вокруг здания к террасе и указал на единственное кресло под навесом из виноградных лоз, увешанных черными гроздьями.
Здесь, на изрядной горной высоте воздух оказался куда прохладнее, атмосфера не такой душной. Приятный ветерок обдувал лицо и как бы наполнял усталое тело энергией. Гость пытался разглядеть очертания Ташкента, который, как он предполагал, должен был находиться где-то внизу, в дрожащей дымке над знойной пустыней.
Поляков прибыл на дачу в назначенное время, но даже признаков присутствия Пулата Раджабова не обнаружил. Ничто не свидетельствовало о том, что хозяин здесь или что его ожидают вот-вот. Да, Раджабов отсутствовал, но, казалось, его непререкаемый и беспощадный дух заполнял весь воздух вокруг. Еще до рассказов Марченко в Москве Поляков весьма живо представлял себе личность «Пулата», как его называли, знал о почти легендарной репутации этого «отца и благодетеля узбекского народа». Коммунистические правители наградили «выдающегося деятеля» тремя орденами Ленина, присвоили ему звание Героя Социалистического Труда, пресса и лизоблюды-агитаторы денно и нощно восхваляли местного вождя. Получив неограниченную власть, правитель Узбекистана, — а таковым он был фактически, — создал свою, тайную теневую державу, довел коррупцию и преступность до самых совершенных форм. Как говорил Марченко перед вылетом Полякову, слова «стыд» и «совесть» напрочь отсутствуют в лексиконе «отца узбеков», зато «жестокость» и «богатство» — его любимые.
Поляков потягивал остуженный виноградный сок, развалившись в плетеном кресле и спокойно раздумывая о численности и боевой мощи раджабовских охранных формирований, которые сейчас незримо окружали москвича. Полковник полагал, что знает точно, чего ему ожидать. После того как его отозвали из отпуска в Крыму, он прослушал несколько лекций генерала Марченко в московском Центре, и только после этого получил задание, связанное с Раджабовым.
