— Приезжайте хотя бы… — попросила вдруг Елена Давыдовна. — Я хочу вам все рассказать. Может быть, вам придет что-то в голову. Хоть какая-то догадка… Ведь пока никто даже предположить не может, что с ней случилось.
— А как… Как все это случилось? — осторожно спросила Аня.
— Понимаете, Джуля, как обычно, ушла на работу… Но она ведь не шестнадцатилетняя дурочка, чтобы сесть в неизвестную машину… Или вступить в отношения с какой-нибудь сомнительной личностью. Анечка… Я могу рассчитывать, что… вы хотя бы выслушаете меня?
— Хорошо, Елена Давыдовна, — покорно согласилась Аня.
— Вы приедете?
— Да.
— Сегодня?
— Сегодня.
— Часов в пять?
— В пять часов, — подчинившись чужой энергии и захваченная чужим горем, послушно повторяла Аня.
Наконец она положила трубку и горько усмехнулась… Ох уж эта человеческая слабость «возлагать надежды»…
Светлова с великим сарказмом оглядела себя в зеркале… «Тоже мне психолог… знаток человеческих душ… С собой бы разобраться!»
Конечно, все, что она может, — это выслушать потрясенную горем Елену Давыдовну и попытаться поддержать ее… Какие еще тут могут быть догадки? Какой из нее сыщик… То, что случилось год назад, когда Анна взялась давать уроки английского богатой даме из нынешнего «бомонда» и в итоге попала в скверную историю, — не в счет… Тогда ей пришлось проявить чудеса проницательности и храбрости, чтобы спасти свою жизнь… Вряд ли она решится теперь повторить что-нибудь подобное.
Но, еще не признаваясь себе, Аня уже чувствовала, что загадка, окружающая исчезновение черноволосой, статной, похожей на цыганку красавицы Джульетты Федоровой, уже заманивает, затягивает ее.
Подругами они никогда не были. Именно то, что мать Федоровой постоянно ставила Анну дочери в пример, и отталкивало Джульетту от Ани. Елена Давыдовна настоятельно внушала дочери комплекс неполноценности: «растяпа… такая-сякая… никудышная». Но, подчиняясь маминому давлению и признавая свое «ничтожество» и превосходство Анны, Джульетта, уж конечно, никак не могла Анюту полюбить и скорее всего, возможно, и не признаваясь себе, даже ненавидела.
Так что уж если кого Аня и «понимала», то отнюдь не Джулю, а скорей уж ее маму, саму Елену Давыдовну…
Причина раздражения взрослых, неистово озлобляющихся на ребенка по какому-то внешне пустяковому поводу, чаще всего, конечно, не ребенок…
Глядя на Елену Давыдовну, Аня всегда предполагала, что судьба распорядилась с ней несправедливо. В том смысле, что Елена Давыдовна не выполнила своего жизненного предназначения: попала не туда, живет не так и не там и занимается не тем…
