По весне и летом его бизнесом была кража букетов с могил… И он знал, что толкануть хорошие, не увядшие, только-только положенные на могилку цветы можно, при удачном раскладе, у входа в метро — неплохо…
Вьюн еще недавно оторвался от нормальной жизни и выглядел много приличней того же Сивого. То есть люди не брезговали купить из его рук стащенные с могилы тюльпаны или гвоздики… И соображал Вьюн быстрее Сивого, и арифметику пока помнил — мозги еще не пропиты дотла.
— Так, ты это… — Вьюн опять задумался. — Запомнил, где чердак-то этот?
— Запомнил… — Сивый неуверенно почесал в затылке.
— А не врешь?
— Кажись, запомнил.
— Ну, тогда показывай…
— Ай! — Сивый аж подскочил. — Ни за что больше в эту страсть не сунусь!
— Да брось ты, Федорыч… Не дрожи! Такой мужик — и дрейфишь! — Вьюн попробовал употребить лесть.
— Не, не… не! — Сивый истово махал руками.
— К тому ж… Ну чего тебе бояться? Если эта баба мертвая, и… давно… Че она тебе сделает?
— Не, не… — опять запричитал розовоносый бомж.
— Продам этот букет — тебе отстегну! — Вьюн решил, припомнив, что живут они с Сивым все-таки при рыночной экономике, задействовать финансовые рычаги.
— Ну если так… Если отстегнешь… — Сивый еще не сдался, но по крайней мере перестал махать руками…
— Отстегну.
— А сразу можешь?! — Только на секунду подумав о спиртном, Сивый ощутил нестерпимое горенье труб и сушняк.
— Да цветы-то эти уж небось пожухли все… Это ведь когда было! Когда ты их видел-то… Сто лет назад! — запротестовал Вьюн, испугавшись, что сию минуту ему придется раскошеливаться.
— Нет… — хитро протянул Сивый. — Это баба пожухла, а цветы все время там, видать, свежие… Кругом нее — старые букеты… А последний — живой. Вот… ну, как на клумбе… Большой, дорогой и… — Сивый напрягся и припомнил слово, которое, казалось, и вовсе никогда не знал. — И красивый!
— Не врешь?
— Ну, хошь, побожусь? Говорю тебе, Вьюн, будто бы ходит к ней кто-то…
— Как на кладбище, что ли?
— Ну, вроде того…
— Тогда… — Вьюн помялся еще для порядку, набивая себе цену. — Тогда что ж… Сусанин ты наш… — Время от времени он не чурался юмора.
И хитрый Вьюн сделал отмашку:
— Веди, Сивый… Показывай!
Ослабленный хроническим употреблением алкоголя мозг способен на досадные промахи.
Логическое построение вертлявого алчного Вьюна: «Ну чего тебе бояться… Если эта баба мертвая, и к тому ж давно… Че она тебе сделает?» — имело один существенный минус… Баба, конечно, была мертвая… Но тот, кто к ней ходил, явно был живой. Живой, как цветы на клумбе… Живее всех живых.
