И напротив…
Если честно, Аня относилась к Елене Давыдовне, мягко говоря, без малейшей симпатии… Если честно, Светлова, опять же мягко говоря, недолюбливала такой сорт мам…
Но сейчас, когда Анна слышала голос этой женщины, из звучного и сочного превратившийся в тихий скорбный шелест, она не испытывала к ней ничего, кроме жалости.
Джульетта работала в школе учительницей пения. Первый урок в восемь тридцать. До шестнадцати тридцати она обычно все время находилась в школе. Вечером по четвергам и вторникам — частные уроки музыки. Тоже в школе, в классе пения. Что еще? Несколько не близких, не закадычных подруг, которых давно уже опросила милиция — они ничего не знали и почти, как выяснилось, последнее время с Джулей не общались. Иногда кино, иногда выставка, концерт. Магазины, работа…
Анна бродила вместе с Еленой Давыдовной по квартире Федоровых, подходила вслед за ней к шкафу, заглядывала в ящик письменного стола, рассматривала вещи Джульетты, испытывая при этом огромное чувство неловкости. Но Елена Давыдовна вбила себе в голову, что Аня, возможно, «заметит какие-то детали», которые наведут ее «на мысли». Это была надежда, за которую старая женщина цеплялась с отчаянием… И Анна ходила вместе с ней, заглядывала, слушала, рассматривала, не смея ее разочаровывать. Хотя достаточно было беглого взгляда и некоторого знания отношений Джульетты и ее матери, чтобы понять — никаких деталей, зацепок тут нет и быть не может.
Эти три костюма и пять блузок скучного учительского фасона были развешены в полупустом шкафу так аккуратно и демонстративно, словно предупреждали: «Мама дорогая, если ты собираешься шарить по карманам в поисках забытых записок, то не трать силы зря… Я уж не та маленькая глупая дурочка, которая оставляла когда-то в детстве дневники на видном месте, не подозревая, что ты можешь за мной шпионить».
Записная книжка, стопка чистой бумаги, лежащие в идеальном порядке в ящике стола, столь же явно предупреждали, что и здесь бесполезно искать телефон, по которому можно будет услышать незнакомый мужской голос и выведать какие-то тайны. Все на виду, все прозрачно. Жизнь как на ладони. Парикмахерская, стоматолог, родители учеников…
Никакого случайного листка с торопливо записанным во время разговора номером…
Анна наклонилась, чтобы рассмотреть блок для записей, и вздохнула. У нее осталось ощущение, что Джульетта в своем стремлении не дать матери что-либо о себе выведать дошла до того, что выбрасывала, как разведчик, нижний лист бумаги, на котором могли остаться вдавленные следы записи. Или… Если допустить, что такая конспирация — это все-таки чересчур…
