И он безропотно позволил вытереть со своего рта дяди-Витину кровь, но ничего им не сказал. Почему-то.
И они снова залезли под стол. Они там любили играть, потому что со стола свисала скатерть, а под столом сидели они, как в другом доме. Получался дом в доме, и никто к ним не лез. Было даже смешно, когда к бабушке приходили гости и все садились за стол, как будто ноги жили сами по себе, а люди наверху сами по себе. Но сейчас никаких гостей не было, и они сидели под столом, совершенно одни. От скатерти свет в их комнате был тусклый и странный. Они сидели на вышитых бабушкой подушечках, снятых с дивана, и беседовали.
— Маша! — сказал Роман. — Как же я люблю тебя. И ты меня!
— И я тебя, — согласилась Маша, — а я мягкий знак знаю.
— Маша, — сказал Роман, — Маша, Марека-то нет!
Маша уставилась на него, разинув рот.
— Я знаю, — сказал Роман и отвернулся, чтоб скрыть гримассу боли. Он не хотел, чтоб сейчас видели его лицо.
Но Маша стала заглядывать, навалилась на него, засопела, подозревая в нем плач. И он смешно откинул голову и выпятил губу. Маша засмеялась.
— Ты похож на артиста, — сказала Маша. — Я его люблю.
— Кто такой? — насторожился Роман.
— В телевизоре, — сказала Маша. — Песни поет. Красивенький.
Роман задумался.
— Не люби артиста, Маша, — сказал Роман.
— Почему? — надулась Маша.
— Надо любить одного меня, — сказал Роман.
— Почему? — пристала она.
— Я не знаю, — сказал Роман и сверкнул глазами.
— Сам не знаешь, — сказала Маша, — так не говори.
— Я не знаю! — упрямо повторил Роман. — Я его тоже укушу.
— Как? — удивилась Маша. — Он в телевизоре.
— Я сломаю телевизор, — сказал Роман. — Я его достану и выбью ему глаза.
— Не надо, — сказала Маша. — Я не люблю его. Он противно поет.
— Маша, — сказал Роман. — Маша, как же я люблю тебя.
И Маша важно кивнула ему и затуманилась тайной мыслью.
— Что? — тревожно спросил Роман. — Маша, говори!
— Ты бабушке расскажешь, — забоялась Маша.
— Нет, — твердо сказал Роман. — Ты знаешь, бессовестная!
— Ладно, — сказала Маша и наклонилась к нему совсем близко. — Знаешь, Ромка, — сказала Маша шепотом, и их волосы спутались, и лица стали совсем близко, и глаза впились в глаза, выплескивая тайну. — Ромка, к нам приходит человек.
— Какой человек? — давясь волнением, спросил Роман.
— Мы с девочками не знаем какой, — сказала Маша. — Добрый. Как артист из телевизора.
— Зачем приходит? — в страхе спросил Роман.
И Маша снова заколебалась, но Роман схватил ее за руку.
— Машка, — сказал он. — Говори, а то дам!
