И когда она, эта Оля Васильева, стоявшая в стайке любящих, завистливых и жадных девушек и гревшая свои обветренные руки над слабенькой батареей его подъезда, вдруг качнулась, отделилась от них, то он, уже будучи подготовленным, ни разу не поскользнулся, ни на каких косточках.
Сумел. Сбалансировал.
На самом деле ничего он не сумел. Не сбалансировал. Просто ангел остался с ним навсегда. Так получилось, что не успела Оля Васильева разлюбить Марека Дашевского.
Приближался Новый год, и он купил елку. У него был друг Витя Коротков, инженер-конструктор, его одногодка, завистник. Они с ним шли по жизни рядом с первого класса, и Витька Коротков всю жизнь Мареку завидовал. Они привыкли друг к другу и почти не расставались всю жизнь. Витя ходил к нему, все о нем узнавал, а потом ходил в соседний подъезд к Рите (жене Марека) и все ей рассказывал, как там Марек пьет, каких девок водит, какую елку купил. Что вообще говорят. У самого Вити все было: квартира, жена, дети, наружность, ум. Работа была приличная. Витя жил в доме напротив, а в следующем доме было общежитие ПТУ, куда Витя заходил раз в неделю и выбирал двух девочек. Он пригонял их к Мареку, как уток. Они разувались, испуганно озирались по сторонам, а потом сидели рядышком на диване, перешептывались, робко кокетничали, отказывались выпить, потом он, утром (если не надо на работу), сидел на кухне, пил чай и монотонно раскачивался на стуле. Пока не приходила Ира, все убрать.
Так вот, под самый Новый год Витя пригнал очередную пару девушек: Валю и Лику. Или Лику и Валю. И вот они все развеселились, расшумелись. Валя была ничего, и Лика тоже ничего, и он великодушно дурачился с ними, а они поджимали ноги, когда он бегал, и жеманничали и заигрывали с ним, а он играл на гитаре и бегал, балдел. Они были голодные, и он взял накормил их уткой, которую приготовила ему Ира. И подумал: черт с ней, пусть привыкает. И удивился — собственно, ведь она не знает о нем ничего. И так удивился вдруг, что встал столбом посреди комнаты, запыхавшийся, румяный и взъерошенный, встал столбом посреди комнаты и задумался. Как это он так сумел — за пять лет жизни с человеком ничего о себе ему не открыть. (На самом деле она все знала, но не хотела вмешиваться, боялась разрыва.) Он с недоумением смотрел на Лику (или Валю), которая смеялась и невинно обкусывала уткину косточку молодыми зубами и смотрела на него — ждала, сейчас что-то смешное сделает. И Витька вздыхал украдкой и понемножку отпивал из рюмочки и отводил синие глаза ябеды. И Марек запечалился, стал звонить. Девочки тут же всполошились, понимающе засобирались, но он решительно крикнул им: «Нет, мы все станем дружить!» И посмотрел на Витьку. Витька едва заметно кивнул, даже не кивнул, а прикрыл глаза и сам набрал Ирин номер.
