— Я-то ехал с ним в одном поезде. Поэтому знаю, — пояснил Сергиевский и откинулся на спинку шезлонга.
Лидсней вплотную подошел к молодежному хору, которым по-прежнему неутомимо дирижировал высокий загорелый юноша. Число добровольных участников хора росло. Песня звучала слаженно и звонко. Вслушавшись в песню, Лидсней тоже запел. Правда, он пел только мотив. Слов незнакомой песни он не знал, но это не смущало его. Лидсней пел, размахивая в такт левой рукой, пел с азартом, с увлечением. Юноши и девушки на какую-то долю секунды оборачивались, смотрели на него дружески и приветливо, явно одобряя участие в хоре.
...Джим Хепвуд медленно поднялся с шезлонга. У него был нерешительный вид.
— Возможно, я ошибся, сейчас узнаю, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь, и зашагал в сторону молодежи.
Гарольд Лидсней не обратил никакого внимания на человека, неторопливо подходившего к нему. А тот приближался, не спуская с него глаз. Вот он уже близко, совсем рядом.
— Хэлло! Вы не из Фриско?[4] — спросил вполголоса матрос.
Лидсней даже вздрогнул от неожиданности, прекратил петь, потом мельком взглянул на Джима и коротко ответил:
— Нет, не из Фриско, но я там бывал. А что?..
Хепвуд неуклюже переступил с ноги на ногу и смущенно огляделся. Ему было неудобно, своими расспросами он мог помешать поющим. Но нет, никто не обратил внимания на подошедшего матроса. Даже девушка, которую Джим случайно толкнул плечом, не обернулась и продолжала с увлечением петь. Эту девушку Хепвуд узнал. Всего несколько минут назад он видел ее вместе с человеком в черных очках, с ее отцом.
— Прошу прощенья, по-видимому, я ошибся, — пробормотал в ответ Лидснею Хепвуд. Небрежно махнув рукой, он повернулся и пошел обратно к своему шезлонгу.
— Чудак! — громко по-русски сказал Лидсней, провожая взглядом долговязую фигуру матроса, и снова подхватил припев песни.
Когда Хепвуд вернулся на место, Расторгуев с любопытством спросил:
— Ну как, действительно знакомый?
— Нет... Я ошибся...
Хепвуд поглядел на второго соседа, в очках. Накрывшись газетой, тот безмятежно спал.
...Гостиница «Черноморская» заслуженно считалась гордостью городка. Это было здание отличной архитектуры. Пятиэтажное, белокаменное, с двумя боковыми пристройками, оно издали напоминало огромный белый корабль, который вот-вот поплывет по улице.
Напротив гостиницы был разбит небольшой сквер. На его широких голубых скамейках отдыхали прохожие и возвращавшиеся с берега моря курортники.
