Однако его схватили, причем Володкович не преминул устроить побоище с руганью, когда его вытаскивали из зала суда, ухватился за дверные косяки так, что вырвал их… Его посадили в подвал ратуши на цепь. Михал не верил, что с ним осмелятся чтото сделать, даже когда ксендз Облочинский пришел его исповедать перед казнью. Но дебошира в ту же ночь расстреляли. Ему не было и тридцати лет.
Зависевшие от Радзивиллов мемуаристы пытались представить эту смерть как можно более романтически и христиански. Со слезным раскаянием узника, с чудесным заступничеством самой Девы Марии, с отскакиванием пуль от медальона с ее изображением… Впрочем, в деталях «обелители» расходятся. Поэтому скорее можно верить тем, кто вспоминал Михала Володковича как нераскаявшегося грешника…
Эта версия объясняет, почему после смерти он по легенде стал привидением и его неприкаянная душа поселилась в ратуше. Во всяком случае, есть достаточно много свидетельств того, что видели Володковича выглядывающим из окон этого здания.
Натуры, подобные Михалу Володковичу, можно встретить в романах Владимира Короткевича. Правда, писатель довольно безжалостно, с народнодемократических позиций, отзывался о шляхте… Особенно похож на Володковича герой повести «Цыганскi кароль». Колоритный сумасброд, объявивший себя королем цыган, проводящий время в застольях и наездах на соседей, раздающий суровые приговоры подданным направоналево, и при чем здесь справедливость, если есть шляхетская воля…
Критики видят сходство с Володковичем и в персонаже белорусского фольклора боярине Бутриме Немире. Драматург Франтишек Алехнович написал пьесу «Бутрым Нямiра», а Вацлав Ластовский — рассказ «Каменная труна». Главный герой рассказа буйствует в своем замке, пируя с дружиной и параллельно пытая подданных и врагов своих. Немира жестоко наказывает свою жену и молодого воина, обнимавшихся под яблоней. Из кишок шляхтича на глазах у провинившейся делают струны для скрипки, несчастная женщина, слушая игру скрипки на буйном пиру, умирает.
Поэтому следует ожидать, что образ Михала Володковича, авантюриста и забияки, жестокого и бесстрашного, еще появится в произведениях белорусских авторов.
РОКОВАЯ ПАНЕНКА СТРУТЫНСКАЯ
ЯДВИГА СТРУТЫНСКАЯ
(первая пол. XVIII в. — конец XVIII в.)
В белорусской истории XVIII столетие отметилось столь ярко, что до сих пор остается полем находок и открытий и для ученых, и для литераторов, ищущих увлекательные сюжеты.
«Золотая вольница» шляхты, сорванные сеймы, шляхетские наезды и поединки и параллельно — появление мануфактур и театров в магнатских усадьбах, воплощенное в камне великолепное барокко. Трагическое и противоречивое время.
