— Слушаю вас. У вас ко мне дело? Да говорите же вы! — понукал его инспектор, принимая всё более неприступный вид. Старик продолжал молчать. Инспектор в нетерпении стал посматривать на часы, постукивать каблуком об пол.
— Так в чём же дело? Коль скоро вы молчите, я ничего не могу понять!.. — нетерпеливо сказал он и поднялся со стула.
Кэйносин, окончательно смутившись, пролепетал:
— Вот… я хотел обратиться к вам с просьбой…
— Ну…
В комнате опять воцарилась тишина, длившаяся несколько минут. Глядя на понурого, дрожащего всем телом Кэйносина, Усимацу невольно почувствовал к нему жалость.
— Я занят и тороплюсь, — раздражённо бросил инспектор. — Если вам нужно что-нибудь сказать мне, говорите поскорей.
Усимацу не выдержал.
— Кадзама-сан, не надо так волноваться! Вы, кажется, хотели сказать господину инспектору о тяжких последствиях вашего ухода со службы. Разрешите мне спросить вас, — обратился он к инспектору. — Разве Кадзаме-сану не полагается пенсия?
— Разумеется, нет, — холодно произнёс инспектор. — Посмотрите Устав начальных школ.
— Устав уставом…
— А разве можно действовать вопреки Уставу? Уволиться по состоянию здоровья или по старости может каждый, — этого никто не запрещает, но право на получение пенсии распространяется только на лиц, прослуживших полных пятнадцать лет. А у Кадзамы-сана всего четырнадцать с половиной…
— Это так, но разве вы не могли бы помочь старому учителю. Ведь речь идёт о каких-то шести месяцах…
— Да, но если следовать вашему совету, то послаблениям не будет конца. Кадзама-сан твердит: «семейное положение, семейное положение». А у кого нет «семейного положения»? Нет, уж примиритесь с тем, что пенсии не будет, и успокойте Кадзаму-сана. Ему нужно отдохнуть…
Поняв, что дальше вести разговор бесполезно, Усимацу бросил полный сочувствия взгляд на старого Кэйносина и шепнул ему:
— Кадзама-сан, может быть, вы сами попросите…
— Нет, после того, что сказал господин инспектор… просить больше не о чем. Действительно, мне только остаётся примириться, как вы изволили сказать…
В это время в приёмную вошёл служитель, принёсший пакет с деньгами из управления. Воспользовавшись этим предлогом, инспектор взял шляпу и в сопровождении директора быстро удалился.
Все школьные преподаватели и преподавательницы собрались в большой учительской. Была суббота, но тем, кто живёт на жалованье, сегодняшний день казался приятнее завтрашнего воскресенья. Эти люди, утомлённые ежедневными занятиями, вознёй со множеством учеников, в большинстве своём не питали искреннего интереса к своей профессии. Среди них были и такие, кто почти не выносил детей. Молодые учителя, лишь недавно окончившие краткосрочные курсы и едва научившиеся курить, выглядели повеселее: у них всё ещё было впереди, но учителя постарше, успевшие отрастить бороды, предавались воспоминаниям о прошлом, завидовали всем и каждому и вызывали у других только чувство жалости. Были и такие, кто собирался спустить месячное жалование в первом попавшемся кабаке.
