— Пошёл!
Мухомор двинулся дальше от берега, а я, — как был в сапогах и телогрейке, вошёл в воду и тут же потерял дно. Одежда не могла сразу намокнуть, но ощущение при мысли, что, может быть, это моё последнее купание, было не из приятных. А утонуть здесь проще простого! И если бы не сообразительность Мухомора, не видеть бы мне никогда нашей Бурёнки. Мухомор бодро шагал и шагал от берега, и я не успел ещё оценить как следует серьёзности своего положения, как почувствовал под ногами дно. Не останавливаясь, свёртывая на ходу верёвку в кольца, я побежал за Мухомором. Умное животное уверенно двигалось к избушке гидрологов. Они приняли меня, как желанного гостя. Стянули с меня сапоги, раскалили докрасна железную печку, напоили вкусным, а главное, очень горячим чаем. Я не помню, как свалился в постель и тотчас уснул.
Проснулся часов в девять утра. Хозяева мои ушли на работу. В доме остался только Никитич — друг, сверстник и земляк нашего Попова. Он помог мне снарядить Мухомора и пожелал удачи:
— Старайся, конечно, сынок! Может, действительно ушла твоя корова к якутам? Куда же ей уходить больше, там у неё дом родной!
До обеда мы двигались без приключений и часам к двум подошли вплотную к крутой каменной гряде, сплошь усеянной некрупной каменной россыпью. Гряда была невысокой — сто пятьдесят–двести метров, но камни уходили из‑под йог и подниматься к вершине было тяжело и опасно, а с Мухомором почти невозможно: бедное животное жалко перебирало ногами, сползало и падало, царапая до крови свои старые ноги…
Я решил пуститься в объезд. Может быть, по ближайшему распадку нам удастся перебраться, через эту гряду? Мы повернули на северо–запад и пошли вдоль самого основания сопки. Но ближайший распадок превратился в бурный и стремительный поток. Поворачивать назад и двигаться на юго–восток не было смысла: горные ручьи одинаково. непроходимы как на северо–западе, так и на юго–востоке, да и время близилось к ночи. Нужно было устраиваться на ночлег.
Однако покой наш нарушило одно неожиданное обстоятельство. Я давно уже заметил, что мой всегда спокойный Мухомор явно нервничает и пугливо жмётся ко мне. Я подумал, что он боится наступающей темноты, и заторопился к намеченному месту. Около корявой лиственницы, уродливо раздвоившейся на высоте двух человеческих ростов, я остановился и стал рассёдлывать Му–хомора. Вдруг он резко, всем корпусом шарахнулся в мою сторону. Я упал, проклиная незадачливую скотину. Мухомор дрожал всем своим старым телом, кося глазом в сторону чёрных кустов. Я посмотрел в ту же сторону, и, признаюсь, по спине у меня пошли мурашки, и стало жарко, несмотря на вечернюю прохладу: в нескольких метрах сидел волк и смотрел на нас внимательным, настойчивым взглядом…
