Нужно, впрочем, сознаться, что не только пропавшая Бурёнка толкнула меня в это фантастическое путешествие, совершенно бессмысленное с житейской течки зрения. Достаточно было взглянуть на карту, чтобы убедиться в этом.
До якутского колхоза, куда, по уверению Попова, отправилась Бурёнка, было километров сто пятьдесят. Из них, по крайней мере, сто двадцать пять идти таёжной тропой, правда, хорошо утоптанной и многократно хожевной. Этой тропой привели и Бурёнку. Остальные двадцать пять километров—хорошей автомобильной трассой. Если же двигаться напрямик к трассе, расстояние сократится почти наполовину.
Корова могла уйти только тропой: другого пути она не знала. А я мог отправиться и напрямую, обогнать корову и перехватить её по дороге. Правда, мне нужно было при этом преодолеть знаменитый Текучий перевал. Знаменит он был прежде всего тем, что мало кому удавалось его преодолеть. Но это больше всего и прельщало меня. За перевалом был кусок русской земли, на которую ещё не ступала нога человека. Не судите меня за то, что мне очень хотелось сделать это первым. Я геолог, и было мне в то время только двадцать шесть лет!..
Пока я раздумывал над тем, что же делать с пропавшей коровой, сомнения мои разрешила радиограмма из горного управления. Разведка наша подходила к концу. Мне поручалось обследовать местность для устройства новой поисковой базы. Предположительные координаты этой базы совпадали в одном труднодоступном месте с той «прямой» дорогой, преодолев которую я и намеревался перехватить Бурёнку на автомобильной трассе.
Путешествие предстояло трудное, но я даже обрадовался полученной радиограмме. Видимо, влечение ко всему новому, неизведанному на земле составляет главную черту характера каждого разведчика. Со всей серьёзностью я начал готовиться к путешествию по нехоженым местам.
Итак, я решил отправиться на поиски пропавшей коровы по прямой дороге. Это можно было осуществить только на лошади или на лыжах. Оба способа — одинаково неудобны. Снег уже почти стаял, а в тех местах, где ещё сохранился, был сильно нагрет солнцем, потемнел, стал колючим и ломким, днём таял, а ночью замерзал и покрывался коркой, по которой можно было двигаться на лыжах только с величайшей осторожностью.
Нет, лыжи решительно не годились!
Но и Мухомор как средство передвижения не представлял собой ценности, хотя имел свои преимущества — например, на него можно было погрузить снаряжение, оружие и запасы продуктов.
