Артем Кондратьевич насторожился.
— Ладно, — сказал он, — сейчас пошлем шофера узнать, где находится Шацкий, у скотников-то работа сменная.
Он вышел в приемную, но о чем говорил с секретаршей, Бандуилов не слышал.
Минут через двадцать председательский шофер, долговязый рыжий парень, доложил, что Шацкий отдыхает после смены.
— Отвезешь, Саня, товарища домой к Феде! — приказал Артем Кондратьевич. — А вечером доставишь его к электричке. Ясно?
— Доставим в целости, — кивнул Саня. — Как себя!
— Жаль, что торопитесь, — сказал председатель, прощаясь с Бандуиловым. — Такую рыбалку упускаете…
Алексей только развел руками, показывая всем своим видом, что он и рад бы, да обстоятельства не позволяют.
Садясь в машину, он бросил взгляд на второй этаж. У окна маячил Артем Кондратьевич. Покручивая ус, он следил за отъездом гостя. На лице его было выражение человека, который чувствует, что его надули, но не знает — в чем именно и насколько…
Машина долго петляла по деревне, потом, вроде бы, забарахлил мотор, и водитель Саня стал в нем ковыряться. Алексей догадался, что Саня умышленно «тянет время». Наконец «газик» остановился у высокого, в человеческий рост, забора, за которым внушительно лаяла собака.
— Прибыли! — сообщил шофер, ухмыльнулся и, высадив пассажира, умчался. Алексей постучал в калитку, она открылась, и Бандуилов увидел щуплого на вид мужичка с морщинистым лицом. На нем были надеты темно-синие выглаженные брюки и белая праздничная рубаха. Смущенно улыбаясь и стесняясь своего наряда, человек молча смотрел на Бандуилова.
— Федор Иванович? — спросил Алексей.
— Он самый, — кивнул Шацкий. — Заходите…
Алексей вошел, представился, объяснил, зачем пожаловал. Шацкий совершенно не удивился, и Бандуилов понял, что белая рубаха на нем не случайно: председатель, видно, присылал гонца, чтобы Федор Иванович готовился к встрече. Из летней кухни, вытирая руки полотенцем, вышла распаренная женщина. Она была выше Шацкого на полголовы.
— Супруга моя Любовь Тимофеевна, — Федор Иванович почему-то хихикнул и повернулся к жене. — Вот, Люба, знакомься — товарищ корреспондент…
— Алексей Николаевич, — назвал себя Бандуилов.
Наступила неловкая пауза. Все трое, напряженно улыбаясь, смотрели друг на друга и не знали, о чем говорить.
— Федя, что ж ты гостя в дом не пускаешь?! — спохватилась Любовь Тимофеевна. — У меня тут уже все дожаривается!
Они поднялись по ступенькам в избу. Дом был просторный, из четырех комнат. В самой большой комнате уже был накрыт стол. Бандуилов, который не ел с самого утра, при виде аппетитных закусок сглотнул слюну, но для приличия поломался, впрочем, недолго. А Любовь Тимофеевна все несла и несла к обеду замечательные блюда. Была тут и домашняя колбаса, и жареная птица, и холодец, и редька, и блины с маслом, и соленые помидорчики, полные холодного сока, — словом, было чем порадовать глаз горожанина.
