Милли сделала презрительную гримасу: «А какой смысл тут закрывать дверь? Все равно брать нечего!» Но, шагнув через порог, она остановилась, пораженная. Откуда-то доносилась тихая музыка. Длинный коридор был охвачен волнующим светом нескольких свечей и устлан светло-коричневым ковром с темной оторочкой вдоль. Пятна света подрагивали на его мягкой даже на вид поверхности. Милли захотелось сесть прямо на пол и поймать ладонью хоть один подвижный блик.
Рука Майкла прижалась к ее спине, и Милли вздрогнула: «Начинается?» Но он только сказал:
— Проходите, Милли, не бойтесь. Здесь вы не провалитесь сквозь пол и не наступите в лужу нечистот.
— Я вижу, — отозвалась она.
— Вы еще не то увидите, — проговорил он загадочно.
Сделав вид, что ей нисколько не страшно, Милли прошла по коридору и остановилась возле распахнутой двери в комнату. И сразу поняла, что это мастерская художника, хотя здесь тоже горели свечи и вкрадчиво звучала музыка. Повернутые в разные стороны холсты, мольберты, кисти — все это красноречию говорило о том, что хозяин этого дома работает постоянно. А не как она — малюет время от времени.
— Вы говорили, что мечтаете стать художницей, — шепнул Майкл. — Вот я и привез вас сюда.
Она посмотрела на него через плечо, чуть приоткрыв губы. В этот момент Майкл вполне мог поцеловать ее, тем более художника пока нигде не было видно. Но вместо этого он только опять чуть подтолкнул ее;
— Проходите же! Сейчас начнется самое интересное.
— Что начнется? — испугалась Милли. Ее вовсе не привлекало участие в какой-нибудь артистической оргии.
Но Майкл не успел ответить, потому что в этот момент возник хозяин дома. Он появился из двери напротив, оказывается, его студия была сквозной. Милли сразу подумала, что это типичный художник — длинноволосый, долговязый, слегка отрешенный и вместе с тем с цепким взглядом.
— Это и есть наша мисс? — спросил он не слишком вежливо. Голос у него был глуховатым, будто больным.
— Она самая, — отозвался Майкл.
Взяв Милли за плечи, он повернул ее к себе и посмотрел ей в глаза. Его руки то сжимали, то чуть поглаживали ее. Она так и замерла от этих прикосновений.
— Хотите увидеть настоящее искусство? — спросил он мягко, но Милли показалось, что его тон не допускает возражений. — И не просто увидеть, а поучаствовать в его создании? Заняться настоящим творчеством?
Она разочарованно подумала: «А я-то думала, мы займемся любовью…»
Но чтобы не выдать себя, отозвалась с готовностью:
