Хотя, исходя из тихого разговора за стеной и довольно частым шагам на улице, всё-таки вечер – ночью, как слышал Слава, люди обычно спят, а не гуляют и не болтают о чём-то негромко и неспешно.
Он скосил глаза вправо – так и есть.
Огромная жёсткая масса, к которой он только что притрагивался рукой, оказалась диваном и, кажется, тем же самым, что стоял в комнате Федерико.
А та большая тень в углу с дырой посредине – столом, родным братом пресловутого дивана. Похоже, топографически машина праправнука работала, как часы, осталось только выяснить, что с хронологией…
Поскольку вот уже несколько минут никто в этой комнате не шевелился, да и прибытие его сюда не повлекло за собой мужской ругани и женского визга, наш герой решил, что может расслабиться.
Он аккуратно положил ручку от «Жигулей» на пол – удалось без единого звука, тросточку тоже (тут чуть-чуть громыхнул) и сел.
Сомнений не осталось – комната та же, только она стала (или была – с этой машиной времен непонятно, когда какие глаголы употреблять) более жилой. На окне висели занавески, на столе явно – скатерть, на ней какие-то отсюда непонятные предметы, на полу что-то вроде дорожек, в углу стул с наваленным на нем чем-то, что отсюда так же неразличимо.
А вот над диваном светились какие-то две небольшие, но яркие точки…
Пока наш герой пытался сообразить, что это за точки (отражение в начищенном до блеска чайнике? огоньки на панели радиоприёмника?), они шевельнулись и двинулись в сторону…
Причём одновременно…
И тут смешались инстинкт и разум.
Первый успел испугаться так, что Слава едва сдержал крик. А второй быстро, но всё же медленнее первого, сообразил, что это, и попытался успокоить несчастное подсознание.
«Это – кот…»
В самом деле, огромный, невидимой расцветки кот («Это его брат…» – вспомнились слова Федерико) соскользнул с дивана и подошёл обнюхать нового человека.
– Кошак хороший… – чуть слышно прошептал наш герой и протянул руку, чтобы погладить животное.
Почему-то ему казалось, что, чем дольше хозяева квартиры не будут знать о его существовании, тем лучше. Поэтому он сидел тихо, поэтому испугался, когда громыхнул тросточкой, поэтому хотел приручить и приласкать животину, чтобы тот не зашумел и не выдал присутствия Прохорова.
Но эффект от его действия получился прямо противоположный. Кот, который только что совершенно спокойно приближался к Славе, вдруг вывернулся из-под двигавшейся к нему руки, взвыл дурным голосом и скакнул в сторону.
