Поэтому скавенка даже не заметила, как в помещение скользнул луч фонаря и вслед за этим раздались чьи-то мягкие, осторожные шаги...
«...Что скажете на это вы, враги,
Чья ненависть сгубила ваши чада?
Да будет скорбный вид родных могил
За ваш раздор достойною наградой!..»
«Чума на оба ваших дома!» — неожиданно всплыло в Крыськиной памяти одно из любимых выражений Ольги Петровны, учительницы из Отрадного. Старушка так выражалась, когда была чем-то раздосадована или разозлена. Странно... как эти слова могут быть связаны с тем, что она сейчас читает?.. Надо будет спросить. Хотя... кажется, что-то подобное попадалось ей страниц эдак... несколько назад. Сейчас... А, вот!
«...Чума вас побери, червивых оба дома!..»
«Хм... — подумала скавенка, — как странно — вроде бы и об одном и том же, а по-разному... И репетиции идут по похожему — но другому тексту... Надо будет спросить у знающих, с чего бы так».
Она снова шмыгнула носом, поправила сползший на затылок капюшон безрукавки и перевернула страницу.
Посторонние мысли слегка отвлекли ее от чтения, и тут девушка заметила, что вокруг нее почему-то стало гораздо светлее, чем было. Недоумевая — неужели она засиделась настолько, что прозевала рассвет, Крыся скользнула рассеянным взглядом по сторонам.
И замерла.
Ноги... Чьи-то ноги, обутые в тяжелые, на толстенных подошвах ботинки, стояли чуть ли не прямо у нее перед носом. Скавенка недоуменно моргнула и медленно, еще не до конца вернувшись в действительность, повела взглядом вверх.
Над ботинками обнаружился защитный антирадиационный комбинезон, а над комбинезоном — хоботастая маска противогаза, фонарь и... дуло какого-то оружия, нацеленное прямо на нее, на Крысю!
Еще секунду выдернутая с веронских улочек Крыся недоумевающе смотрела на нарушившего ее уединение сталкера (а это был именно сталкер — человеческий добытчик!), а потом, пронзительно взвизгнув, метнулась из своего закутка прочь, стремясь проскользнуть в тесное пространство между стеллажом и страшной, нависшей над ней фигурой человека. Даже не вставая на ноги, как крыса — на четвереньках.
«Идиотка несчастная, читательница хренова, вот теперь выкручивайся!!!..»
* * *
«...когда грянул Удар, в метро кинулись спасаться прежде всего те, кто оказался рядом со станциями. Так и вышло, что на Петровско-Разумовской скопилось много торговцев с местного вещевого рынка — а это были, в основном, выходцы с Кавказа и Вьетнама (интересно, где это?). На Тимирязевской — опять же вьетнамцы: там стояло огромное общежитие, где их жило очень много. И все это было разбавлено теми, кто успел добежать до метро с расположенных рядом станций железных дорог, и теми, кто жил поблизости. Как утверждает Ольга Петровна (учительница из Отрадного... кстати, разные такие мудреные слова пишу с ее слов, я сама, честно говоря, плохо понимаю, что это такое)... Так вот, как она утверждает, «процентное соотношение спасшихся в этом отрезке метро представителей разных народов было примерно равное — по одной трети русскоязычных, кавказцев и вьетнамцев, плюс-минус десятка два-три других национальностей на всю Линию». Почему я привожу этот расклад — потому что именно он послужил началом образования трех скавенских племен. Черные скавены, самые богатые и предприимчивые — это бывшие кавказцы и близкие им народы. Белые скавены — русские и те, кто хоть как-то подходил под эту категорию. Желтые скавены — бывшие вьетнамцы. Сейчас многие из петровско-разумовских желтых — рабы наиболее богатых черных скавенов. Потому что у нас так: кто сильнее — тот и повелевает, а желтые — они же такие маленькие, хрупкие, слабые... Слабее, чем представители двух других племен. Но терпеливее их в несколько раз — это бесспорно! У нас так и говорят: «богат, как черный, умен, как белый, терпелив, как желтый».
