Учитывая новые обстоятельства, страж порядка нахмурился и с леденящей вежливостью попросил Владлена Борисовича предъявить документы.
Второй секретарь натянуто улыбнулся и стал подозрительно суетиться. Он вначале поставил портфель на тротуар и полез во внутренний карман за паспортом. Затем, словно опомнившись, он схватил свой багаж и стал перекладывать его из руки в руку. Вслед за этим, чувствуя всевозрастающую подозрительность милиционера, Красносеев зажал портфель между ног, достал из кармана документ и протянул его служителю порядка.
Тот паспорт взял и спросил, указывая на поклажу:
– А там у вас что?
Красносеев глупо улыбнулся и попытался прикрыть руками чемодан, как обычно прикрывают библейские места футболисты, стоящие в «стенке» при пробитии штрафного.
Сержант нахмурился и уже грубо спросил:
– Там что?
Владлен Борисович затрясся всем телом, отчего портфель выскользнул и гулко стукнулся о тротуар. От падения слабый замок открылся, и пачки долларов озарил яркий солнечный свет. Одновременно с этим раздались три звука, следующие один за другим. Первым вскрикнул милиционер, которого даже суровая профессия и боевое прошлое не приучили к спокойному восприятию больших денежных сумм. Потом послышался сдавленный возглас, характерный для игроков, сорвавших крупный банк. Он принадлежал Потапычу. Последним шел звук, издаваемый тупым предметом при соприкосновении с черепной костью.
Красносеев словно во сне наблюдал, как у милиционера подкосились ноги, и он стал медленно оседать на тротуар. За ним вырисовывалась во всей своей беспощадной простоте уже статичная фигура Потапыча, держащего в руке маузер. Поскольку выстрела слышно не было, можно было смело предположить, что в данном случае огнестрельное оружие использовалось коварным стариком как холодное.
– Ты зачем это? – тихо спросил Красносеев.
Он присел на корточки и положил рассыпавшиеся доллары назад в портфель.
– Повязали бы.
– А то, что бомба, зачем кричал?
– В Москву хочется.
– Так при чем же здесь Москва?!
– Дело в следующем: мы теперь тут такого натворили, что оставаться здесь никак нельзя. Надо ехать. Ленина посмотрим. Всю жизнь мечтал.
– Троцкист!!! Антисоветчик!!! – кричал Красносеев, выуживая из своего лексикона самые обидные слова.
Вылив экспрессию на седую голову бывшего сторожа, он вполне пришел в себя. Подхватив портфель, второй секретарь, ускоряя шаг, скрылся за углом ближайшего дома. Потапыч последовал за ним.
– Если бы глупость была легче воздуха, то первым космонавтом был бы не Гагарин, – сказал Красносеев, остановившийся, чтобы перевести дух.
