Звал меня для своих программ.
А тогда мы могли в эфире
Говорить обо всем, что в мире…
Что ни есть – просто стыд и срам.
Я надеюсь, что мне простили.
Там сидел посол Палестины.
Там Израиля был посол.
И Ястржембский – пошел, пошел…
И все это катилось, длилось.
Я ужаснейше разозлилась.
Под тяжелый вопрос – Чечня —
Не смогли удержать меня…
Я сказала: Израиль – это
Чистый пламень добра и света.
Палестина – гора камней.
Тыщу лет, от начала дней.
Что я помню, чего там было?
Если честно, то я забыла
Оловянный их юморок.
Но ведь я-то была – пророк.
Через день уже было поздно.
Через день уже ВВПознер
Понял все: что шутили зря…
Ни хорошие, ни плохие,
Мы умеем созвать стихии.
Это было ТО сентября.
И хотя мне чеченцы кивали
У прилавков и на вокзале,
Головы не сносил Нью-Йорк.
Со зверьем невозможен торг.
Отчего я сегодня это?
Кто тут луч и добра и света?
Кто икона, мегазвезда?
Но мой папа был жив тогда.
И сегодня я помню папу —
Ходорковского по этапу
Протащили тогда уже,
Но на первом лишь этаже…
И мой папочка, видя это,
Говорил мне в то злое лето:
Как тут больно… огнем гори…
Но ведь он же красив, смотри!..
