— Это я так… Отвлеченно, если ты меня понимаешь. — Он повернулся к девушке и чмокнул ее в губы.
— Конечно, понимаю… Не такая уж я и дура, ты ведь на это намекаешь?
— Ну что ты! Я никогда не думал, что ты дура!..
Вдали послышался шум и в зал вошли Дебре с Мишло, а следом за ними, с противоположной стороны, Сен-Жюст и Жюльетта. Всеобщее веселье и обмен впечатлениями незамедлительно стали общими, но тут Кавалье спросил:
— А где же Сен-Клер? Вы ведь, кажется, уходили все вместе? — обратился он к Марии.
— Да, верно, — пробормотала Жюльетта.
— Ведь мы возвращались назад тем же путем, — сказал Сен-Жюст, — но его не встретили.
— Это невозможно, он не мог никуда уйти, — сказала Мария. Я оставила его в том коридоре, куда мы пошли все вместе. Неужели вы его не встретили?
— Нет…
В компании воцарилось небольшое замешательство.
— Как такое может быть?..
— Это невозможно…
Но пронзительный вопль резко прервал их рассуждения.
— Это Сен-Клер, — вскрикнул Кавалье и первым бросился на шум.
И никто в замешательстве не обратил внимания на то, что крик они услышали совсем с другой стороны, а не там, куда в начале похода ушел Сен-Клер.
— Ему необходим полный покой. А у вас сильное нервное потрясение. — Доктор держал Жюльетту за руку.
Молодая женщина никак не могла прийти в себя.
— И вам тоже нужно отдохнуть…
Слова его пропадали втуне. Жюльетта чувствовала себя ужасно, словно это она была виновата в несчастье с мужем, как если бы сама сбросила его с этой лестницы. Никто не мог понять причины ее сильных переживаний, но она вбила себе в голову, что все дело в том, что она забыла свой долг и поддалась безумному, совершенно непростительному влечению…
— Я побуду с ней, — шепнула Мария мужу и, взяв мадам Сен-Клер за руку, повела ее в спальню.
Ей вовсе не хотелось быть в этом доме, ибо даже имя Сен-Клера вызывало у нее протест и острую неприязнь, но оставить Жюльетту одну, Жюльетту, которая сама была жертвой этого человека, она не могла.
В спальне, совершенно неожиданно для Марии, Жюльетта разрыдалась. Та пыталась ее успокоить, что-то говорила, но ничего не помогало. Наконец, минут через пятнадцать, чуть усмирив рыдания, Жюльетта прошептала:
— Это я… Это я… во всем виновата я…
— Да отчего же, мой Бог? — Мария была потрясена до крайности.
— Вы же ничего не знаете… Просто… я изменила ему…
— Изменили? — Изумлению Марии не было предела. — Но… но как? Нет! Это невозможно! Когда?
— Возможно! — Жюльетта схватила собеседницу за руки. — И только вам, только вам я смею сказать это! Я была там не одна, мы были… с…
