– Йен – прекрасный мальчик, немного неуверен в себе, но парень замечательный. Он с толком распорядится и билетом, и стипендией, – с гордостью заявил Картер.
– Он искал вас. Хотел поблагодарить за помощь.
– Ты ведь ему не проговорилась, что я вложил деньги из своего кармана? – с тревогой спросил Картер.
– Я ему сказала, но Бен тотчас внес поправку, утверждая, что вы растратили весь годовой бюджет на карточные долги, – уточнила Вендела.
Во дворике веселье било ключом. Картер нахмурился.
– Мальчишка – сущий чертенок. Если он отсюда не уйдет, мне придется его выгнать.
– Вы обожаете мальчика, Томас, – засмеялась Вендела, поднимаясь с места. – И он это знает.
Медсестра направилась к двери и у порога обернулась. Она не умела легко сдаваться.
– Почему вы отказываетесь спуститься?
– Спокойной ночи, Вендела, – остудил ее пыл Картер.
– Вы старый зануда.
– Не стоит касаться темы возраста, или мне придется повести себя не по-джентльменски…
Вендела пробормотала что-то неразборчивое, признавая свое поражение, и оставила Картера в одиночестве. Директор приюта Св. Патрика снова погасил лампу у себя на столе и тихо подошел к окну, чтобы в щелку между портьерами посмотреть на праздник. В саду сверкали бенгальские огни, и красноватый свет от фонарей ложился медными бликами на знакомые улыбающиеся лица. Картер вздохнул. Каждому из них полагался проездной билет в тот или иной пункт назначения, хотя никто и не подозревал об этом. Только Йен знал, куда лежит его путь.
– Двадцать минут до полуночи, – объявил Бен.
Он сияющими глазами смотрел на золотистые вспышки петард, которые рассыпались брызгами горящих искр.
– Надеюсь, Сирах припас на сегодня хорошие истории, – сказала Изобель, разглядывая донышко бокала на свет, словно ожидая там что-то найти.
– Самые лучшие, – заверил Рошан. – Это наша последняя ночь. Закрытие общества «Чоубар».
– Интересно, что будет с дворцом, – промолвил Сет.
Много лет ребята иначе как дворцом и не называли старый заброшенный особняк.
– Дай угадаю, – вызвался Бен. – Комиссариат или банк. Всегда, если что-нибудь разрушают, на этом месте обязательно строят банк или комиссариат, разве нет?
К компании присоединился Сирах. Роковое пророчество Бена заставило его задуматься.
– Может, откроют театр, – возразил болезненный юноша, не спуская глаз с Изобель, своей безответной любви.
Бен закатил глаза и покачал головой. Когда выпадал случай польстить Изобель, Сирах забывал о достоинстве.
– А вдруг его не тронут, – предположил Йен. До сих пор он молча слушал друзей, тайком поглядывая на картинку, которую рисовал Майкл на клочке бумаги.
