– Ты идешь из школы? Тогда дай мне тетрадь для контрольных работ.
Он стал рыться в портфеле, она – в сумочке в поисках ручки.
– Скажи, как тебя зовут.
Школьник промямлил:
– Я не для себя, я для ба.
Бабушка прислала внука за автографом, как трогательно!
– А как зовут твою бабушку?
Мальчик опять смутился, замялся – он не знал: ба – это ба, и все.
– Ладно. Все равно скажи твое имя.
Одетт приказала постановщику:
– Встань ко мне спиной.
Он повернулся, став на миг походным планшетом – звезда прислонила к нему тетрадь и написала свое обычное безличное сердечное искреннее послание между заданием по математике и проверочной по географии: «Бабушке Люка с дружеским приветом, Одетт».
Вернула парнишке тетрадь, подарила еще фотографию и предложила с царственной щедростью:
– Хочешь прикоснуться к моей руке? Только будь осторожен, не обожгись! Звезды раскаленные, ты же знаешь.
Одетт протянула ему ладонь. Школьник дотронулся до нее с опаской: а вдруг бабуля – ведьма и правда жжется? Так и есть, обожгла! Мальчишка отдернул руку и убежал стремглав. Одетт смеялась, как дитя, задорно, весело, в глазах заплясали лукавые огоньки, такой лучистой шаловливой звезде можно все простить.
Она доверчиво взяла постановщика за руку:
– Все они сначала просят автограф, а потом хотят ко мне прикоснуться.
За 8 дней до премьеры
Так прошли три репетиции: на сцене – мимолетные проблески вдохновения, в жизни – победоносная раздача автографов. Спектакль не складывался: у постановщика и Одетт ни в чем не совпадали взгляды, а за плечами был слишком разный опыт. Разногласия вели к недоразумениям. Одетт пеняла ему:
– Не пойму, о каком общем языке ты толковал.
На четвертый день они все-таки поняли друг друга. Неведомо как, неизвестно почему эти двое внезапно настроились на одну волну.
Постановщик, как всегда при встрече, наклонился, чтобы поцеловать Одетт, – ничего особенного. Однако звезда неожиданно наполнила обычное приветствие совершенно новым смыслом. Она потянулась к нему всем существом, приподнялась на цыпочки, потерлась лбом о его подбородок. Потеряв равновесие, Одетт покачнулась, постановщик подхватил ее за плечи, и тут между ними пробежала искра, электрический разряд! Они замерли, прислушиваясь к внутреннему сигналу, их словно соединил невидимый провод. Выдержав паузу, она встала на всю стопу, но и тут контакт не прервался. Опускаясь, ласково заскользила лбом по его груди. Их сердца открылись, наполнились нежностью, безмятежностью, примирением. Нетерпение, беспокойство, нервные судороги предыдущих дней изгладились из памяти. Впервые Театр вступил в свои права, магическое действо началось. Удивительное переживание, нежданная радость, благоговейное молчание.
