— Что ж ты за брательника своего не боишься? — поддела я Павла.
Тот уставится на меня ясными голубыми глазами:
— А ты это… знаешь Алеху?!
— Да видела… Что ж он тебе не помогает?
— Зазнался совсем, — сплюнул Зимородков, напоминая персонажа фильма про первых пионеров. — Носу к брату не кажет. Денег не допросишься. Павлик Морозов, блин!
— Почему Павлик Морозов?! — изумилась я.
— Так он нас с батей заложил! — признался абориген. — Мы железо воровали с завода, в чермет сдавали. Ну спрятали во дворе. Менты нагрянули, а этот сучок им и настучал! Нас с батей — в тюрьму, а он в семье за старшего. Батя-то на зоне помер, а я вот здесь.
— Чего ж тебе дома не живется? — спросила я, думая о другом.
Абориген с трудом поднялся на ноги.
— Так они меня выписали! Не хотят, чтобы я с ними жил! Мать родная и брательник единственный. Бил я их, видите ли! Я бы, может, на путь исправления встал, а они не дают. Спасибо вам, дорогие родственнички!
И Зимородков изобразил шутовской поклон.
— Слушай, ты ж молодой еще! — не выдержала я. — Чего ты пьешь?
— А чем мне заниматься? — хрюкнул Павел. — Ну если у тебя есть своя мастерская, возьми меня на работу. Я рукастый. Возьмешь?
— Я подумаю, — пообещала я, поднимаясь с земли и вручая Павлу обещанную бутылку.
Когда я уходила, Зимородков цедил водку, как будто это был лимонад в жаркий день, и на лице его застыла блаженная улыбка.
Я вернулась на свой наблюдательный пункт на дереве. День медленно клонился к закату. Покусывая ноготь, я раздумывала над тем, как мне поступить. По-хорошему, следовало немедленно вызывать полицию и сообщить им о том, где находится гнездо ядовитого молодняка. С другой стороны, подросткам особенно нечего предъявить. Ну, занимались паркуром. Ну, изучали технику рукопашного боя. А что, нельзя?
А если окажется, что никто из них пока ни в чем криминальном не замешан? Если они только готовятся к преступной карьере, а пока — обычные школьники на каникулах? Тогда мы спугнем эту подпольную базу, и те, кто все это затеял, попросту скроются. И у нас на руках останется полтора десятка перепуганных подростков. Нет, такой итог операции меня точно не устраивает!
Понаблюдаю-ка я за нехорошим домом еще немного. Глядишь, кто из взрослых появится… И еще — мне не давала покоя услышанная в поезде фраза: «вечером оттянемся». Значит, у этой компании на вечер намечено какое-то важное мероприятие. А у меня появится шанс захватить эту публику на месте преступления. Думаю, ничего хорошего эти детки не затевают…
