Местные обитатели толпились, заполняя коридоры, не хуже, чем люди на улицах городов. Продираясь через эту толпу, Джилрой подумал, что место для прибытия солдат лучше выбрать именно в такой, людной… вернее, рукокрыловой части пещерного поселения. Так жертв будет больше.
Однако он все не решался протянуть руку в дорожную сумку за кристаллом-маяком. Да подвести тем самым черту под своей миссией. Воспоминание об оставшемся позади нелегком путешествии придало поддельному рукокрылу уверенности в собственных силах. Или, правильнее будет сказать, самоуверенности. Легкость, с которой Джилрой проник во вражеское поселение, внушала ему чувство безнаказанности. Еще лазутчик забыл пословицу «лучшее — враг хорошего». Ну и, наконец, в пещерах лил’лаклов просто было… тепло. Заметно теплее, чем снаружи. А уж сколь расслабляюще действует тепло после мороза, напоминать излишне.
Все это едва и не погубило Джилроя. Когда, ведомый самонадеянностью и любопытством, он влился в толпу рукокрылов, в самую ее гущу. С толпою лазутчика занесло… уже даже не в пещеру. А, скорее, в огромный куполовидный зал. Где под самым потолком висели, выстроенные в круг, и давали свет десятка два полусферических чаш.
Вдоль стен, выложенных каменными плитами, стояли исполинские статуи — крылатые, разумеется. Одна держала в руке гнутую саблю, вроде той, что Ролан видел на иллюстрации к «Трактату о тварях». У второй в каждой из рук было зажато по дротику, приготовленному для метания. Третий из каменных рукокрылов вооружился то ли арканом, то ли длинной плетью. Разглядеть остальных не получалось. Расположенные слишком далеко, они прятались от любопытного взора Джилроя в темноте.
Еще одна статуя располагалась в самом центре зала. И изображала женщину — причем человеческую, без крыльев. Хотя о том, что это именно женщина, догадаться можно было только по копне волос, пышной и взлохмаченной, точно грива льва. Черты лица стерлись от времени, а тело скрывала длинная бесформенная хламида.
В одной руке каменная женщина держала нечто, похожее на серп… или, скорее, на полумесяц в растущей фазе. Фигура в другой руке походила не то на звезду с множеством лучей, не то на огромное печенье. Из числа творений тех пекарей и кондитеров, кому делать свои изделия просто квадратными или круглыми слишком скучно.
«Так вот ты какая, — догадался Джилрой, — лунная богиня Урдалайа!»
Догадка не преминула подтвердиться.
— О, всемогущая Урда’лайа! — разнесся над залом громовой голос. Имя богини, священное, как оказалось, не только для ведьм Ковена, он произнес по-особому. Как бы раздельно, по слогам, вернее, с едва заметной паузой посередине.
