— Сила луны, — приговаривала она, — сила ночи… сила крови — сила жизни… сила страха и боли моих врагов… наполняет меня.
Одна за другой, еще три ведьмы подошли к предводительнице с плошкой. И слизывая с ложки кровь, каждая из них повторила те же слова — про наполняющую их силу. А затем…
— Сюда! Ко мне, надежда Ковена! — призывно молвила предводительница, — будущие властительницы над такими силами, которых боятся даже маги… прирученные и прикормленные королем.
Поняв, что речь идет только о девочках, мальчишки-пленники вздохнули с облегчением. У нескольких эти вздохи вышли настолько громкими и явственными, что слились в гул, пронесшийся над поляной. Гул простодушной радости, как если б им удалось избежать наказания. Или просто какого-нибудь неприятного поручения.
Совсем иначе чувствовала себя девчачья половина пленной сотни. Лишь одна из девочек сама решилась сделать несколько шагов к ведьме с плошкой. Но стоило ей взглянуть поближе на густую темную жидкость, ощутить запах и, тем паче, вспомнить про недавние муки несчастной лошади — как маленькая пленница рывком отвернулась. Обеими руками закрывая рот, сдерживая тошноту.
— А-а-а! — заверещала рябая лохматая ведьма, — я говорила, что лучше! Теперь у нас будет и человеческая кровь!
И, выхватив кривой нож, подскочила к девочке, чтоб приставить лезвие к худенькой детской шейке. Седая предводительница взирала на происходящее с мягкой, едва ли не материнской, укоризной. Сама, мол, виновата. Видишь, до чего может дойти.
— Погоди… да погоди! — вскрикнула, всхлипывая, девочка.
И судорожно потянулась к окровавленной ложке. Лизнула ее раз, другой, кривясь от отвращения. Залепетала сбивчиво:
— Сила ночи… крови… наполняет меня… страх моих врагов…
Какой-нибудь шибко строгий жрец, нетерпимый к любому нарушению ритуала и ко всякой небрежности, наверняка пришел бы в ярость. Однако седовласая ведьма с плошкой вроде осталась довольна. Улыбнулась даже.
А следом за этой девочкой отведать крови подходили и другие маленькие пленницы. Смекнувшие, что бунт и отказ может стоить им жизни. Тогда как рябая ведьма, словно подбадривая их, выкрикивала, потрясая рукой, держащей нож: «кто не пьет — тот раб!»
Когда черед принять участие в ритуале пришел для Аники, та, как могла, сдерживала брезгливость. К плошке лазутчица подошла, зажмурив глаза. И про себя приговаривая: «просто представлю, что это рассол… или бульон… пусть это будет бульон».
В момент, когда губы и язык коснулись ложки, у Аники зашумело в голове. Да и сама голова, кажется, пошла кругом. Когда же неприятные мгновения наконец-то сделались прошлым, когда девушка открыла глаза — букет новых ощущений буквально захлестнул ее.
