И тут мимо дворца идет тот самый мальчик. «Запрячь колесницу», — крикнул царь, и на четверке бешеных скакунов догнал мальчика.
— Здравствуй, мальчик.
— Здравствуй, царь.
— Куда идешь?
— В школу.
— Что несешь с собой?
— Хлеб.
Царь скрылся в облаках рыжей пыли, а мальчик пошел в свою школу.
Год прошел! Царь снова видит: идет по улице, мимо дворца тот же мальчик.
— Лошадей! — крикнул царь и, догнав мальчика, спрашивает сразу — С чем?
На секунду смешался мальчик от неожиданного вопроса, но сразу же улыбнулся приветливо и, поклонившись, ответил:
— С маслом, мой царь!
Евгения рассмеялась.
— Чудесная сказка, кроме совершенно несущественной мелочи — сливочное масло в ту пору было не известно, а в прованское масло не макали тот хлеб, что брали в дорогу, и ваша древняя мудрость, наверное, моложе вас. Итак, вы хотели проверить меня и с царственной высоты крикнуть: с чем, Евгения? Я помню наш спор и отвечу вам сразу: с дружбой, с лаской, мой царь!
— Точнее, пожалуйста. Я не все понял.
— А еще вопрошал! Вы сказали позавчера, что сейчас наступает золотой век российского капитала, я ответила, что приближается катастрофа. Как избежать катастрофы? Построить шеренги солдат и — пли, сказали вы. Но, во-первых, где возьмете верных солдат, во-вторых, лаской вернее, отвечу я вам.
— Выслушай совет женщины и поступи наоборот, — говорится в Коране.
— Вы уверяете, я не женщина, а рыжий дьявол.
— Все же я что-то не все понимаю.
— С чем несешь, мальчик, хлеб? — расхохоталась Евгения.
7.
…Ксюша любила стирать белье в летнее время. Наложит его в шайку, сколько есть сил поднять, взвалит ее на плечо и идет на речку Выдриху.
В Камышовке Ксюша ходила с бельем на озеро. Выбирала для стирки день ведреный, когда солнышко материнской рукой гладит по волосам.
Берег у озера отлогий и травянистый. Птицы щебечут в кустах. К стиральным мосткам проложена тропка, но приятней идти по траве. Кажется, будто к ногам ластится мягкий, теплый, пушистый кот.,
Слушаешь ласковый голос озера и начинает казаться, что всех на свете родней оно. Ксюша обращалась к нему, как к живому. Поверяла думы, горести, радости. Не вслух говорила, конечно, а про себя, а озеро отвечало плеском волны.
Каждое утро по озеру плавают утки. Небоязливые, как домашние. И живет семья лебедей. Словно бы в танце, проплывали они, изгибая длинную шею, и скрывались за камышами.
Порой бывало на озере шумно. Соберется несколько баб — и ну хлестать вальками, а больше того — языками. Косточки всем перемоют. А то начнут смаковать такие историйки, будто все самое сокровенное, все избы, банешки и сараюшки распахнуты перед ними и ночью и днем.
