— Здорово, Санька! Как успехи?
— У тебя вот как успехи? Двоек, наверное, нахватал без меня?
Гринька пропустил вопрос мимо ушей и торопливо перевел разговор на новые коньки, из чего Санька заключил, что дела у его брата-второклассника не блестящи.
Разливая по тарелкам душистый наваристый борщ, какой умела готовить только она, больше никто, мать сказала, вздохнув:
— Позанимался бы ты с ним, Саня. Две двойки по арифметике заработал. А мы с отцом что можем? Разве поругать. Помочь грамоты не хватает. Что знали, и то забыли.
После обеда Санька прилег почитать книгу, и как провалился в теплое, мягкое, ласковое. Проснулся — за окном уже стемнело. Недавно вернувшийся отец посмотрел на него тревожно:
— Ты не заболел ли случаем? Какой-то вареный.
Подошла мать, пощупала лоб.
— Когда он у нас болел-то? Последний раз — годика не было.
— Почему же приехал в учебный день?
— Да вроде как устал я, Павел Егорович отпустил.
— Ну что ж, со всяким случается. Отдыхай. Что нового в школе?
— Ничего, все по-старому.
— Как Цырен?
— Нормально.
— Нормально! Выходит, не очень-то нормально. Поссорились?
— Так, слегка.
Отец нахмурил брови, ничего больше не сказал. Он не отличался красноречием, Санькин отец. Да и вообще больше доверял глазам, чем словам. Тайга приучила обращать внимание на каждую мелочь, каждую едва уловимую примету и на их основе делать безошибочные выводы. Безошибочные, потому что за ошибки в тайге платят дорогой ценой. Таким же он оставался и среди людей.
Вечером братья Медведевы занялись арифметикой, причем Гринька — без малейшего энтузиазма. Сразу было видно, что арифметику он запустил и не испытывает к ней никакой симпатии. Но Санька терпеливо разбирал с ним одну задачу за другой до тех пор пока у обоих не осипли голоса и не запылали уши. Только убедившись, что Гринька кое-что усвоил, старший брат оставил младшего в покое, дав еще одну задачу, контрольную.
За окнами гулял, насвистывая, ветер, а дома уютно пахло борщом, трещали дрова в печи да монотонно оттикивали ходики, показывая без нескольких минут девять.
— Надо тебе проветриться, Саня, — сказал отец. — Скис ты у меня. Айда-ка завтра на охоту по свежему снежку. Капканы проверим, может, соболишку скрадем. Как ты смотришь?
— Да я с радостью!
— Собери-ка нам, Настя, мешки-то. Вставать чем свет.
Гринька даже ручку выронил прямо на тетрадь:
— Пап, а меня возьмете? Ты же обещал!
— Придет время — возьму. Рановато пока.
— Ничего не рановато! Саньке, значит, можно, а мне нельзя? Я, знаешь, как стреляю…
