Пол словно подслушал ее мысли и ласково прошептал ей на ушко, почти промурлыкал:
— Милая… Мне очень жаль, что все так вышло прошлой ночью. Я был не на высоте. Наверное, слишком много шампанского… Но сегодня обещаю исправиться. Погоди немного и увидишь, на что я способен.
Он слегка прикусил ей мочку уха. Дебби поежилась и засмеялась, когда Пол начал перечислять то, что намеревался проделать с ней сегодня ночью в постели.
У Дебби камень свалился с души, все проблемы вмиг улетучились, все сомнения растаяли без следа.
Она повернула к мужу сияющее лицо.
— Ты все обещаешь, обещаешь…
Через проход от молодоженов, двумя рядами ближе к хвосту самолета, сидел мужчина в старомодном коричневом деловом костюме. Его коротко остриженные, светлые волосы торчали, словно стерня на только что убранном поле. Руки легко и свободно покоились на солидном кейсе, лежащем на коленях.
Возраст этого пассажира определить было довольно сложно: можно дать сорок, а можно — и все пятьдесят. Как правило, его считали старше, чем он был на самом деле: возможно, сбивала с толку своеобразная манера вести себя, общаться с окружающими несколько свысока. Бледное узкое лицо выражало сдержанность и спокойствие, но в глубине светлых глаз пряталось напряжение.
Он сидел в кресле у прохода и нисколько не интересовался открывшейся за стеклом иллюминатора сверкающей панорамой знаменитого города. Пару недель назад он уже прилетал сюда ненадолго. В тот раз он был одет совсем по-другому, да и весь облик был иным: супермодный костюм, темные волосы до плеч и усы, как у Кларка Гейбла. Такое обличье позволяло шляться по всем казино Лас-Вегаса, просиживать в любом заведении ночи напролет, небрежно сорить деньгами направо и налево и даже иногда выигрывать.
То была пробная поездка, как говорится, разведка. Теперь же исследования закончены, план действий разработан. Настало время для серьезной работы.
В списке пассажиров он значился как Карл Десантис. Конечно, это имя не настоящее, а лишь одно из многих, которыми он время от времени пользовался — при необходимости, в особых случаях. Те, кто знал его, хотя ни один человек на свете не знал этого господина достаточно хорошо, называли его Теоретик. Иногда рядом с этим словом употреблялись те или иные прилагательные. По-другому его называли крайне редко.
Он не почувствовал ни волнения, ни возбуждения, когда самолет приземлился. Игра как таковая его мало интересовала. Просто Лас-Вегас — город, в котором азарт и желание играть полностью узаконены, и народ приезжает сюда выложить денежки. Вот и все. А в остальном — самый заурядный город. Он ему не особенно нравился, к тому же в самой игре ему здесь не везло. Сколько он ни делал ставки, удача приходила считанные разы. В Лас-Вегасе всегда выигрывает казино.
