Было весело.
Банкетный задор помогал тянуть носки только вчера полученных с вещевого склада новеньких туфель. После тяжелых яловых сапог, каждый лейтенантский шаг пролетал с шиком и упоением. Нога впивалась в асфальт плотно, всей ступней, так, что ее след, казалось, должен быть запечатлен историей, как у голливудских кинозвезд. И армейское лихачество трогало редких прохожих. Штатские отпускали шуточки или махали рукой марширующему с песней взводу. И только те, кто успел прослужить в армии, знали какими долгими и мучительными тренировками, сбитыми в кровь ногами и стертыми десятки раз мозолями, дались курсантам красота и изящество, лоск и чистота линий великолепной строевой подготовки.
Встречавшиеся случайные прохожие приветливо улыбались неровному строю лейтенантов. Сестры, подруги и жены семенили своими дамскими шажками рядом, махали платочками, нежно подбадривали любимых, пытались идти с ними в ногу. Впереди всех бежал семилетний племянник Марка. Его детские сандалеты звонко шлепали по мостовой, то отставая, то догоняя хромовый скрип новых офицерских сапог и кожаных туфель.
Мальчик высоко поднимал свои тоненькие ножки в коротких штанишках, постоянно оглядывался назад, и взглядом умолял: «Запевайте, ребята!»
Марк не выдержал первым. Не дожидаясь команды Бобрина старшего, он весело запел «Марусю» – строевую песню, которая не раз звучала на вечерних прогулках в училище. На свежем воздухе непременно хотелось петь, петь громко, и никто им этого не мог запретить. Все дружно подхватили припев, а лихой свист Семена Таранова разогнал местных голубей на крышах соседних домов.
У Исаакиевского собора перекуривали солдаты гарнизонного патруля, и исподлобья глядели на строй молодых лейтенантов с родственниками по краям. Возглавлявший патруль капитан искренне улыбнулся строю молодых офицеров, вспоминая свой давний выпуск, свою юность.
Вчерашние курсанты маршировали по главному проспекту северной столицы, отдавали честь Александрийскому столпу, символизирующему мощь русской армии, Исаакиевскому собору – крупнейшему православному храму Питера, зданию Адмиралтейства и Зимнему Дворцу Растрелли, без которых не было бы истории Отечества. Даже Гостиный двор, куда они бегали за сувенирами и подарками близким, лошади Клодта на каменном мосту через Фонтанку, любимые в увольнениях пельменную, кафе «Котлетная» и «Север», они не оставили без лихого приветственного «Ура!»
При приближении к каждому из них, громко звучала молодцеватая команда старшего лейтенанта Бобрина: «Равняйсь!» Офицеры мгновенно, как по струнке, вытягивали свои шеи из новеньких парадных кителей цвета темной морской волны, и резко поворачивали головы с модно выгнутыми пружинами на фуражках. Уверенно печатая шаг, они прощались с удивительным городом, интеллигентными, скромными его жителями, очаровательными девушками и теплыми воспоминаниями молодости, дождливой погодой и вечно серым небом. Лучшие юные годы оставались позади, и никто не знал, что ждет каждого из выпускников в отдаленных гарнизонах, боевых точках ПВО
