— Ну, я скорее добивал. — Он улыбнулся. — Когда я атаковал, плотина-то уже качалась. На деле свалил ее Динги.
— А почему, как ты думаешь, потребовалось целых четыре бомбы? Уоллис был уверен, что хватит и одной.
Молтби передернул плечами.
— Первые три попадания были неточными. Командир сбросил ближе и левее, Мартин вообще непонятно где, а бедняга Хоппи перекинул свою за гребень.
Все переглянулись.
— А что случилось? — спросил я без нажима.
— «Мама» попала под зенитки, уже на подлете сильно горела. Но довела атаку до конца, даже сбросила бомбу, хотя и поздно — мы видели, как она перескочила через плотину. «Мама» дальше, вся в огне, попыталась набрать высоту, потом взорвалась.
Пауза — глядя под ноги, мы осушили бокалы и начали озираться в поисках официанта. Я заметил смеющегося Джо Маккарти, героя Зорпе, — его голова и плечи возвышались над толпой. Потом — Дэвида Шэннона, на вид совсем мальчишку, уверенного, что это он взломал Эдер: он нынче праздновал двадцать первый день рождения. Но здесь не хватало стольких лиц, давно уже ставших привычными: Барлоу, Модсли, Байерса, Бэрпи и еще пятидесяти девяти. В том числе Питера, Дядьки, Чоки и остальных.
— А «Вики» досталось на обратном пути, — продолжил Лес Найт, прочитав мои мысли. — Я знаю, ты дружил с Лайтфутом и его ребятами. Они отлично зашли на Эдер, уж ты мне поверь. Я в жизни не видел, чтобы такое проделывали с «ланкастером». Лайтфут вел эту махину так, будто это «спитфайр». Поразительно. И бомбу сбросил как в аптеке. Она проломила плотину, будто врезали кулаком по мокрой картонке.
Время шло, шампанское лилось, шум становился все громче. Король со своей свитой, предвидя начало дебоша, незаметно удалился в какое-то более спокойное место. После их ухода все отбросили последние потуги на приличие. Появились бутылки с джином и виски, а также жены, подружки и барышни из Вспомогательного корпуса. С воплями и кряхтением приволокли пианино, и скоро загремели песни, начались танцы, игры и всевозможные дурачества. Как и принято у летчиков, подумал я, глядя на этих расшалившихся детей. Летать от души, веселиться от души и ни о чем не думать. Ибо завтра тебя может ждать смерть.
Я немного понаблюдал со стороны, а потом — голова кружилась, и мне почему-то было очень одиноко — оставил их веселиться дальше. Снаружи воздух был напоен запахом росистой травы и вьющихся роз. Я глубоко вздохнул, глядя на зазеленевшую взлетно-посадочную полосу и в бескрайние линкольнширские небеса.
