Питер почувствовал, что его ткнули еще сильнее.
— Да. Слышу. Только чего ты от меня хочешь?
— Бери на себя командование, сынок. Ты у нас теперь офицер.
— Да. — Питер выпрямился. — Так. Да… Джейми!
Никакого ответа, только шлепки волн по неопрену.
— Джейми, проснись. Командир — штурману!
— Какого черта? — Джонсон тяжело поднял голову.
— Где мы?
— Что? Ну, в Бискайском заливе, а ты что думал?
— Я не о том. А где именно?
Джейми с трудом выпрямился.
— Ну, по приблизительным прикидкам у Западных подходов. Я так думаю. Корнуолльский берег примерно в ста пятидесяти милях к северо-востоку. А что?
Питер заметил, что остальные тоже зашевелились.
— Слушайте меня, — продолжал он. — Ветер юго-западный, так? Несет нас в нужном направлении, узла этак по два. И Гольфстрим тоже идет к северо-востоку, узла два-три, верно?
— Ну и что?
— А то, что нужно грести! И поставить парус! Сделаем из весла мачту, поставим небольшой парус, а сами будем грести по очереди — узла три к своей скорости и добавим. Вы что, не сообразили? Пятнадцать-двадцать часов — и мы на месте.
— Погоди-ка, — хрипло пробормотал Чоки. — Ты хочешь сказать, что, если взяться за весла, завтра вечером к открытию пивнушек мы уже будем в Блайти?
— Вот именно! Еще как будем!
Затея была безнадежная, совершенно, и они это знали. Только это было не важно. Они ему поверили и готовы были попробовать. Физическая нагрузка помогла им продержаться все ночные часы на страшном холоде, а там, с рассветом, снова затеплилась надежда, и они, уже без всякой опасности для жизни, смогли снова погрузиться в ступор. Так они и пролежали весь второй день, а примерно за час до заката их подобрал гидросамолет «Сандерленд» из Плимута и переправил на сушу.
Так что вечером они уже пили пиво в Блайти.
А самое удивительное, написал Кредо перед тем, как закрыть соответствующую папку, самое удивительное заключалось в том, что спас их муж Тесс Дерби.
Звонок поступил в одиннадцать вечера — к этому времени командир 61-й эскадрильи, сорокаоднолетний майор авиации Уокер провел без сна уже двое суток. Обычно во время ночных операций он не спал, разве что задремывал ненадолго прямо за рабочим столом, предпочитая заполнять долгие часы ожидания бесконечной бумажной работой.
Из группы, составленной из бортов, принадлежавших двум эскадрильям, из Турина не вернулся единственный «ланкастер» — «Бейкер». И в этом была жестокая насмешка, потому что хотя Уокер не мог вслух сказать это Питеру и его экипажу, он знал заранее, что задание будет отменено по погодным условиям. Именно поэтому он и послал их туда — хотел, чтобы последнее их задание было легким. Но затея эта вышла боком, самолет исчез вместе с экипажем, и, как всегда, Уокер возлагал всю вину на себя.
