— …и, увидев такое дело, призвал фараон своих мудрецов и чародеев: пусть теперь они попробуют сделать то же самое своими чарами. Каждый из них бросил на землю свой жезл, и жезлы их тоже превратились в змей, но… — указательный перст горе, — жезл Ааронов поглотил их жезлы. Фараон сильно разозлился, его сердце ожесточилось, и он не послушал Моисея и Аарона, о чем Господь их заранее предупредил.
— Как это — поглотил?
Обычай позволял задавать вопросы раввину, даже вступать в дискуссию, излагать свое мнение, но услышанный тонкий мальчишеский голос заставил священника поморщиться: ох уж эти дети! Нет — просто слушать, так с глупыми вопросами лезут. Как это — поглотил? Взял — и поглотил. Дураку ясно…
Но тем не менее оглянулся, глазами поискал перебившего.
— Чего ты не понял, мальчик?
— Я не понял, как это жезл Ааронов поглотил их жезлы? Священник вздохнул и сказал:
— У Аарона был жезл, осененный чудом Господним, и чудо это оказалось сильнее того, что творили волхвы фараона. Ясно тебе?
— Ясно. А откуда у волхвов такие жезлы? — не унимался Иешуа.
— Боги земли Мицраима дали их волхвам.
— Какие боги? — Иешуа удивленно смотрел на священника. Слишком, подумал Петр, удивленно.
— Ну… какие у них там были боги? — Раввин повернулся к сидящему рядом коллеге, ища поддержки, — Ну, вот, например, бог солнца Ра… Кто еще?.. Другие, много их…
— Но ведь Бог — один?
По толпе слушающих прошел ропот: экий наглый мальчишка — спорит с самими раввинами!
— Да, мальчик, Бог — один. Это единственно верная истина. И имя его мы произносить не вправе, ты знаешь, так он завещал Моше… — В беседу вступил второй священнослужитель. — А всякий, кто исповедует многобожие заблуждающийся язычник.
— Тогда кто же помог фараоновым волхвам творить чудеса с жезлами? Может, сам Господь наш?
Раввины удивленно переглянулись. Этот наглый малец с разбитой коленкой говорил совсем не по-детски.
— Мальчик, — священник наклонился к Иешуа, — подумай сам, как Господь мог помогать чародеям фараона творить все эти чудеса? Он же обещал свою помощь Моше и всему народу Израильскому, а не фараону. Ты ведь помнишь?
— Помню. Но зачем тогда Бог говорил, что он ожесточит сердце фараоново? Неужели он не мог смягчить его, и тогда не пришлось бы Аигиптосу страдать от всех этих мучений?
Раввин нервно погладил бороду.
— Слушай, мальчик… Как твое имя?
— Иешуа, сын Йосефа из Нацерета.
— Ох, Нацрат, Нацрат… Слушай, Иешуа. Фараон должен был сам отпустить еврейский народ, своим собственным решением. Господь всемогущ, но справедлив. Он не стал фараона подталкивать к этому.
