Однако никакая маскировка не могла объяснить тот факт, что он не оставлял за собой следов. Остановившись посредине улицы, Римо обвел взглядом безмолвные ряды ухоженных домов, выстроенных в колониальном стиле, с характерными полукруглыми окнами на дверьми. На Бенефит-стрит не было ни одной машины было уже начало двенадцатого, а в Провиденс ложатся спать довольно рано.
Однако сейчас, за неделю до Рождества, вовсе не привычный распорядок дня заставил жителей этого обособленного города разойтись по домам так рано. Они боялись – боялись Санта-Клауса.
Римо снова двинулся вперед. На том месте, где он только что останавливался, остались два явственных отпечатка ног, однако дальше следы не вели. Если бы Римо оглянулся и заметил это сверхъестественное явление, на его скуластом лице возможно, отразилось бы удивление. Нет, вовсе не из-за таинственного отсутствия следов – ведь он привык, что под его шагами ни одна песчинка, ни один лист не зашуршат и не сдвинутся с места. Его мог бы удивить лишь скрытый в этом символизм – ведь официально его, Римо, тоже не существовало.
Когда-то, много лет назад, Римо был полицейским в Нью-Джерси. Его обвинили в убийстве мелкого торговца наркотиками, и приговорили к казни на электрическом стуле. Но вместе с приговором Римо получил и новый шанс, благодаря которому все следы его прошлой жизни были тщательно стерты, и на свет появился новый, более совершенный Римо.
Ведь Римо стал Мастером Синанджу. Его обучили искусству наемных убийц-ассассинов, и он работал на тайную организацию, подчиненную правительству Соединенных Штатов, и известную как КЮРЕ. Задачей Римо было обнаруживать и обезвреживать врагов государства.
А сегодня в его задание входило убить Санта-Клауса.
Сам Римо не имел ничего против достопочтенного Святого. По сути дела, он давно уже в него не верил. Санта-Клаус был для него веселой сказкой, олицетворявшей счастливое детство, то детство, которое Римо так и не удалось ощутить в полной мере, поскольку вырос он в приюте.
Тем не менее, хотя Римо и был лишен нормального детства, он не испытывал особенного чувства обиды. Может быть, только чуть-чуть. В это время года он обычно ощущал, что Рождество, всеобщий детский праздник, это что-то такое, чего ему никогда не прочувствовать до конца.
Вот почему Римо собирался убить Санта-Клауса. Этот негодяй лишал праздника детей, не похожих на него, ребят, у которых были мамы, папы, братья и сестры. Невинных детей, сидевших в теплых, уютных домах вокруг елки, которую они украшали всей семьей, а не под руководством монахинь из приюта. Римо никогда не увидеть такого Рождества, но черт побери, он не позволит какому-то жирному неряхе в красном кафтане и с топором в руках лишить этого праздника еще одного ребенка.
