Продолжаю обязательную прогулку. Марина будет довольна. Пошатываясь, бреду по террасе вдоль восточного крыла. Разглядываю фасад из тёмного известняка, выступающие карнизы, каменный орнамент в стиле маньеризма. Щурюсь от яркого солнца.
Я знаю, что восточное крыло Замка временно закрыто для посетителей. Городские власти выделили деньги на ремонт, поэтому днём в восточном крыле лениво возятся несколько мужиков-турков. Там посреди зала на первом этаже стоит большой чан с известью, у стен – металлические стремянки, на полу валяются доски, инструменты, ну и всё такое прочее. Обитатели Замка в восточное крыло тоже не ходят. Только Эрих по долгу службы время от времени навещает стройплощадку. Управляющий всегда возвращается оттуда хмурый. Представления о быстрой и качественной работе у баварцев и мужиков-турков совершенно иные. Сказывается разность менталитетов.
Заунывный колокольный звон, тянущийся в воздухе, как расплавленный сыр, напоминает мне, что пора заканчивать утренний моцион. Скоро второй завтрак – ленч. Я вздыхаю. Отныне моя жизнь делится на части с помощью завтраков, ленчей, обедов, и ужинов. Ночные походы к холодильнику не в счёт. Вместе с едой обязательный прием осточертевших таблеток. «Мне очень жаль, но лекарства вам придётся принимать пожизненно», – сказал, спасший мне жизнь, эскулап в клинике Нашего Городка. Интересно: в моём случае пожизненно – это очень долго?
Навстречу мне из-за угла выходит Лиля Ланг. За ней, как утята за уткой, спешат туристы, нагруженные фотоаппаратами, видеокамерами, электронными планшетами. Судя по росту и скуластым лицам – из глубин Азии. Сегодня понедельник и посетителей в Замке не много. Лиля останавливается; ждёт, когда вокруг неё соберётся вся группа. Окружённая кольцом маленьких людей, Лиля по-английски рассказывает историю создания шедевра крепостной архитектуры, указывает на достопримечательности, отвечает на вопросы. Любознательных азиатов интересует буквально всё: с помощью каких спецсредств в старину пытали пленников, появляется ли в Замке безлунными ночами какое-нибудь кошмарное привидение без головы, много ли замуровано в стенах несчастных красавиц, ну и так далее и тому подобное. Я не слушаю. Ухожу.
Поднявшись в свою комнату, опускаю себя на стул перед ноутбуком. За окном всё ещё плавает отзвук колокола. Или это у меня в ушах глюки? Не удивительно. У нас дома на Песталоцциштрассе церковь прямо перед окнами. Старинная, из больших красноватых камней. Её колокола нам вообще пощады не дают – молотят каждые пятнадцать минут. Но я привык. Теперь здесь, в Замке, машинально вслушиваюсь. Видимо подсел на звуковой наркотик.
