— Ну, Поленька, ты, как всегда — сюрпризом... Что ж ты не предупредила? Мы бы тебя встретили, сумки-то ведь, наверное, тяжелые...
— Да не тяжелые, тетя Лина, тем более мы — девчонки сильные. А это — Дана!
Серые глаза смотрели пристально, и на какой-то момент сердце у Данки застучало в бешеном ритме: сейчас, вот сейчас, эта приятная, но холодная дама вежливо извинится и скажет, что здесь, к сожалению, не гостиница и уж тем более не приют для беженцев... Почему беженцев? Данка и сама не знала, но почему-то сейчас, под пристальным напором серого взгляда, почувствовала себя настоящей беженкой. А ведь и правда — она убегала, убегала, может быть, от самой себя, от своего прошлого, и сейчас ей так нужна была поддержка. Только кому до этого дело?
Стушевавшись, она было открыла рот, чтобы пробормотать фразу-извинение, но в этот момент серый лед вдруг растаял.
— Редкое имя... Да проходите, девчонки, чего вы стоите как статуи?
Полина скосила торжествующий взгляд в сторону новой подружки — видишь, говорила же! — и, ободряюще тряхнув своими светлыми кудряшками, первой вступила на незнакомую Данке территорию. Дана нерешительно, напряженно — отзвук сигнала тревоги все еще был слышен — шагнула за ней и услышала:
— А у меня как раз супчик с фрикадельками. Свеженький, с разварочки, и котлет налепила, как будто знала... Или вы сначала в ванную, запылились, наверное, в дороге?..
Первый год в столице напоминал скорее сказочный карнавал, фейерверк, сверкающий фантастическими, нереальными оттенками калейдоскоп и пролетел так незаметно, что Данка и оглянуться не успела. B институт — а вернее, не в институт, а в университет, Московский Государственный, самый престижный вуз в стране, — Дана поступила.
Да и как было не поступить — с ее-то знанием английского! Старичок экзаменатор, поседевший профессор с кафедры истории языка, был в полном восторге. После «официальной» части Дана еще минут двадцать в полушутливом тоне общалась с ним на английском, полностью покорив, его своим произношением и очаровательной улыбкой.
А потом началась студенческая жизнь, во всей своей невообразимой прелести, дикой и отчаянной бесшабашности, с бессонными ночами перед экзаменами, скудными обедами в студенческих кафе, ночными кострами и песнями под гитару... С неизменной бутылкой недорогого вина, которое традиционно распивали прямо в аудиториях, в перерывах между лекциями, по поводу и без повода — просто так, шутки ради, под дружный смех «собутыльников» и презрительно-надменные взгляды отличников... Да мало ли еще что было!
