Лаваллет тихонько приоткрыл дверь и выглянул наружу. Увидел сначала покойника, потом Чиуна.
– Что с ним случилось?
– Синанджу, – коротко ответил Чиун.
– Он сказал, кто его нанял? – спросил Лаваллет.
– Нет. В этом не было необходимости, – сказал Чиун.
– Почему это?
– Потому что я знаю, что его нанял ты.
– Я нанял его, чтобы убить себя самого? Да ты спятил!
– Есть только один человек, которому выгодны убийства остальных автомобильщиков. Этот человек – ты.
– Что за вздор! – возмутился Лаваллет. В этот самый момент в приемную вошла его секретарша, мисс Блейз, и, завидя босса, быстро глянула в шпаргалку, которую держала в руке.
– Звонил ваш консультант по связям с общественностью, мистер Лаваллет, сказала она, не поднимая глаз от бумажки. – Он просил передать, что разослал по редакциям материал, в котором сообщается, что все три автокомпании попросили вас их возглавить. – Она улыбнулась, подняла глаза и только тут заметила стоящего рядом с боссом Чиуна и сидящего у мертвого тела Римо. – О, простите, – смутилась она. – Я не знала, что вы не один.
– Идиотка! – прошипел Лаваллет, кинулся к открытым дверям лифта, нажал на кнопку, и двери за ним захлопнулись.
– Что в него вселилось? – удивилась мисс Блейз. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Ты можешь уйти, глупая женщина, – сказал Чиун и подошел к все еще сидящему у тела Римо.
– Римо, – тихо позвал он. – Человек, который по-настоящему виноват в этой смерти, только что вышел отсюда.
– Что? – отсутствующе спросил Римо.
– Поверь мне, боль и горечь, которые ты сейчас чувствуешь, – дело рук автомобильщика Лаваллета. Он зачинщик всех этих неприятностей.
Римо еще раз посмотрел на тело. Поднялся на ноги.
– Не знаю, – пробормотал он. – Мне, кажется, все равно...
– Римо, ты еще молод. Поверь мне. В жизни мужчины не раз случается так, что он вынужден совершать поступки, о которых потом жалеет. Все, что мужчина может, – это действовать с сознанием собственной правоты, и тогда он не должен никого бояться. Даже самого себя.
– Сознание собственной правоты?! О чем ты говоришь, Чиун! Я же убил своего отца!
– Но иначе он бы убил тебя, – сказал Чиун. – Разве это отцовская любовь? Отцы, Римо, так не поступают.
И тут Римо вспомнил вчерашний бой на крыше здания поблизости от «Америкэн автос», вспомнил, как Чиун отражал его удары, не делая ничего, что могло бы причинить Римо вред, и понял, что такое настоящая отцовская любовь, что такое семья. Он был не сирота, он не был сиротой с того самого дня, как встретился с Чиуном. Старый кореец был ему настоящим, неподдельным отцом, отцовство которого основывалось на любви.
