Римо вошел в незапертую палату «12-Д».
Хьюберт Миллис, широко раскрыв глаза, лежал на постели с торчащими изо рта, носа и на кистях прозрачными трубками. На фоне гудящей и попискивающей электроники его дыхания было почти не слышно.
Римо осторожно поводил рукой перед глазами раненого. Никакой реакции.
Чувствовалось, что близка, очень близка смерть. Легко нажать на висок будет милосердней убийства.
Римо протянул правую руку. Замер. Убрал руку. Много он убивал на своем веку, но это – случай особенный. Лежащий перед ним беспомощный человек не преступник, он не нарушал закона, он всего лишь бизнесмен, которому по чьей-то злой воле случилось попасть в список лиц, подлежащих уничтожению.
Но убить его попросил его собственный, Римо, отец!
Он медленно поднял руку еще раз.
Тут вдруг перестал попискивать электрокардиограф. Издав долгий, монотонный, высокий «скри-и-и-и-и-п», ожила другая машина.
В коридоре зазвенели звонки. Кто-то закричал: «Синий код! Палата „12Д“!»
Комната наполнилась медиками. Они не обратили никакого внимания на разгромленный коридор, а мимо Римо промчались, словно его тут не было.
Медсестра разорвала рубашку на тощей груди Хьюберта Миллиса. Врач, прижав к ней стетоскоп, покачал головой.
Кто-то передал ему два металлических диска, проводами присоединенных к машине на колесиках.
– В стороны! – крикнул врач. Все отступили. Когда диски коснулись груди Миллиса, тело подскочило на кровати.
Три раза доктор повторял эту процедуру, одним глазом косясь на кардиограф, прямая линия в оконце которого означала, что сердце не работает.
Наконец врач отбросил диски и отступил назад.
– Все. Бесполезно. Сестра, приготовьте его к перевозке.
И так и не заметив Римо, доктора вышли из палаты.
Сестра осталась стоять у кровати. Римо коснулся ее руки.
– Что произошло?
– Сердце остановилось.
– Значит, он умер?
– Да. Вы были с ним здесь, в комнате? Кто вы?
– Это неважно. Скажите, что его убило? Мне важно знать.
– Просто остановилось сердце. Мы этого, собственно, ожидали.
– Так это не из-за волнения?
– Какое волнение! Он был в коме. Его не взволновала бы и бомбежка.
– Спасибо, – сказал Римо.
– Не за что. Но все-таки, что вы тут делали?
– Боролся с собственной совестью, – на ходу, через плечо бросил Римо.
– И кто победил?
– Ничья.
