Каменное покрытие давно исчезло, дорога превратилась в тропу, что бежала по косогорам вдоль бурной реки. Теперь на ночь приходилось разбивать лагерь, но с некоторыми удобствами: джинн разжигал костер, а Мабахандула ставил волшебную завесу, не очень прочную, однако спасавшую от участившихся дождей. Очевидно, маг был хорошим наездником, ибо в дневное время дремал в седле, не обращая внимания на ямы и колдобины под копытами онагра. Когда приходилось перебираться через ручей, овраг или иное препятствие, Клим пытался его разбудить, но чародей лишь кривил рот и упрямо бормотал: «Не тревожь старца, сын мой, когда ему снятся сны о прошедшей юности…»
Все же временами Мабахандула всхрапывал, просыпался, и тогда джинн, покинув Клима, перелетал к магу на плечо, дергал за бровь и начинал что-то шептать ему в ухо. Они шушукались на непонятном языке, напоминавшем птичий – то писк и свист, то соловьиные трели, то карканье ворона. Очевидно, язык был очень древним, той эпохи, когда люди понимали пернатых, а пернатые – людей. О чем они толкуют? – удивлялся Клим, прислушиваясь к тихому щебету. Он спросил об этом у кота, понимавшего все языки на свете, но тот лишь ощерился, что означало лукавую улыбку, и мяукнул: «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе ррубились они».
Климу в это не верилось, ибо старый чародей и джинн Бахлул никак не могли быть современниками. Возраста Мабахандулы он не знал; возможно, магу стукнуло лет двести или триста, вряд ли больше. Пусть даже пятьсот! Но джинн последние три тысячелетия был заключен в сосуде под печатью Сулеймана, а его прежняя жизнь протекала в эпоху далекую и легендарную, когда еще водились мамонты. Так что замечание кота было скорее насмешкой, чем реальным фактом.
Вечером они устроились на ночлег около старого кострища, в крытом лапником шалаше, к которому их вывел Коба Тараган. Таких удобных для лагеря мест было несколько, – шалаши ставили лазутчики, ходившие в Зону из крепости Хванчкала по велению генерала. Их, как утверждал Коба, осталось всего с десяток: лесовики-тангуты, сайлонские оборотни и даже один псоглавец. По его словам, когда исчез столб пламени от упавшей звезды, набежало к ней много досужих любопытников, но кто растворился в синем тумане, кого побили молнии или сожрали жуткие монстры. Тот, кто выжил, был удачлив, ловок и храбр либо обладал особыми талантами. Какими именно, Коба не распространялся. Замолчав, он с помощью Црыма снял вьюки с онагров, расседлал верховых животных и повел их на лесную лужайку, пастись в сочной траве. За ним исчез хатуль мадан – должно быть, отправился на охоту.
