— А! Лейб-пирожник наш! Что, по добру, по здорову ли твоя мадам-то?
Недолго спустя патронша Алексашки в Немецкой Слободе удостоилась даже личного посещения его царского величества. Петр сказал ей по-немецки несколько лестных слов о ее отменных печеньях, и после этого чистокровная немка Helene Fademrecht сама чуть не бредила молодым Русским царем.
Так особенное удовольствие доставили ей пересказы ее земляков-соседей из Немецкой Слободы о том, как держал себя царь Петр Алексеевич при торжественном приеме в Кремле славного в ту пору шведского путешественника Кемпфера, завернувшего летом 1683 г. в Москву.
Приемная-де палата была разувешена кругом цветными турецкими коврами; на одной стене поверх ковров блистали золотыми ризами и драгоценными каменьями святые иконы; под иконами же в серебряных креслах среди бояр придворных сидели рядышком два брата-царя — Иван да Петр, в царской порфире. Старший, Иван, которому в наступавшем августе должно было уже минуть семнадцать лет, насупясь, застенчиво потупил очи в пол; меньший же, одиннадцатилетний Петр, светлый и ясный, как день весенний, весело и задорно поглядывал по сторонам. Как подошел тут к ним посланец «свейский», как подал им с чинным «реверансом» верительную грамоту и дядькам царским, по уставу стародавнему, надлежало поднять обоих царей под руки, дабы подсобить им на резвые ножки встать, — глядь, Петр-то Алексеевич, не выждав, сорвался сам с кресел, снял с головки свою царскую шапку и звонким таким голосом приветствовал именитого гостя «по формуле».
— Его королевское величество, брат наш Каролус Свейский по здорову ль?
Бояре кругом, брады уставя, просто диву дались, смутилися: как им и быть-то! А сам Кемпфер после говорил своим родичам в Немецкой Слободе, что молодой-де лев с первого взгляда виден; как бы лишь белому медведю скандинавскому с ним как-нибудь на беду не сцепиться, что четверть века спустя в самом деле и случилось.
Отдав «приватным манером» визит Кемпферу, Петр с этого времени вообще зачастил в Немецкую Слободу, где скучилось пришлое из чужих земель население Белокаменной: немцы, голландцы, англичане, французы и где в лавочках и мастерских иноземцев ненасытная любознательность его находила всегда новую пишу. Более всего впрочем (как слышал Алексашка от придворной прислуги), занимали Петра со времени «огненного боя» с Воробьевых гор воинские потехи, и к прежним малым деревянным пушкам летом того же 1683 года стольник Головкин должен был доставить из Кремля в Преображенское шестнадцать новых пушек. Вместе с тем, в Немецкой Слободе у искусника-токаря из Любка было заказано для царских полковых «сиповщиков»-музыкантов двадцать пять точеных кленовых «сипош» (дудок).
