— Отчего же вы не призовете на помощь закон? Или хотя бы не поместите ее в своем доме? — резонно спросила настоятельница.
— Закон? Но, помилуйте, сделать сие достоянием света! Какой позор! В моем же доме Филипп Илларионович с легкостью найдет свою жену и доведет дело ее погибели до конца! Здесь же он не осмелится этого сделать, да он и не догадается ее здесь искать!
— Что же, коли дело так серьезно, то… Я, пожалуй, приму здесь Елену. Когда она думает здесь появиться?
— Как можно скорее! Быть может, завтра или третьего дня, но не позже.
— Быть по сему. — Монахиня поднялась. — Привозите ее сюда.
— Но, матушка, никто не должен знать о том, что Нелли будет здесь, ни одна живая душа! И тем более о том не должен знать Кирилл Илларионович! И сестра Устиния…
— Конечно, я понимаю это… Все же странно, — задумчиво прибавила мать Ефимия. — Мой брат Филипп решился извести жену. Я плохо знаю его, но то, что мне известно, мало имеет согласия с таким хладнокровно задуманным злодейством.
После их ссоры он надышаться на нее не мог, наглядеться не мог! Не знал, как угодить теперь Нелли. Ей даже боязно было: как все хорошо, не кончилось бы скоро! Нелли, растревоженная Филипповым вниманием, вся трепетала от опасений. Как никогда, было все ладно меж ними. Ежели бы только не повседневные дела, кои отложить Филиппу было невозможно, то он бы все свободное время проводил подле жены. Казалось, он вовсе забыл все свои подозрения, всю свою былую ревность и злость. Но Нелли, пожалуй, была рада тому, что Филипп отвлекался на хозяйственные заботы. Это все как-то делало его прежним, спокойным, как до их размолвки.
В тот день она даже настояла на том, чтобы Филипп отправился по делам. Он уезжать решительно не хотел, но Нелли заявила, что так он развеется и отвлечется и приедет домой спокойным и радостным, а сие тут же сделает и ее счастливой. Вняв уговорам жены, Филипп с легким сердцем оставил ее одну.
Нелли, пройдясь туда-сюда по гостиной, наконец угомонилась и уселась с рукоделием под окном в небольшой соседней комнатке. Комната сия была ее любимой. Обитая штофными обоями нежно-зеленого цвета, украшенная всевозможными цветами, она являла собой маленький садик, который, как предвкушала Нелли, будет так мил и дружелюбен зимой. У окна там стоял удобный стул, столик для рукоделья, и Нелли с удовольствием сиживала у него за вышиванием или прочим занятием.
Теперь, попеременно глядя то на свою работу, то в окно, она радовалась ласковой золотолистой осени, светлому прозрачному небу, легким редким облачкам и тихому ветру, так нежно срывавшим с дерев листья.
