До Кирилла донесся слух о размолвке меж его братом и Нелли. Слух тот принесла его ключница (кума, служившая кухаркой в поместье у Филиппа). От ключницы слух дошел до барского камердинера. Сей же хват не медля передал барину о том, что, видно, его брат с супругой повздорили и даже так сильно, что прислуга обо всем проведала.
Кирилл было обрадовался. Но вскоре из тех же уст узнал, что у супругов произошло примирение. Что же, видно, не судьба ему иметь успех у Елены! Он готов был и руки опустить, коли дело не зашло бы так далеко. Не мог уж теперь Кирилл остановиться, ибо ничто так не распаляет желание и воображение, как недоступность.
Кирилл кинулся к Сусанне. Он застал ее дома, сидящую в самом мизантропическом расположении духа у расписной голландской печи, в полнейшем одиночестве.
— Не твои ли слова я припоминаю? — сказал он, едва переведя дух. — Что ты, хотя меня и любишь, но для моего удовольствия поможешь мне завоевать расположение моей невестки Елены?
Сусанна с некоторым удивлением оборотилась к Кириллу и, помолчав, ответила:
— Истинно, мой друг. И слов сих я назад не беру.
— Ах, что за сокровище мне досталось! Что ты за дивная женщина, моя Сусанна! — Кирилл бросился к ее ногам.
Усмехнувшись, та благосклонно приняла сие проявление чувств.
«Вот, однако, как страсть тебя задела!» — удовлетворенно подумала она.
— Но разве можно тут что-либо придумать? — продолжал меж тем Кирилл. — Елена холодна и неприступна. С мужем у нее, хотя и доходил до меня слух об их размолвке, все нынче в порядке. Не питаю ли я себя несбыточной надеждой?
— Разве может что-либо не даваться в руки человеку, имеющему пылкое желание к исполнению задуманного?
— Не мало ли единого желания? — вздохнул Кирилл с притворной кротостью.
— Не мало. Ежели, конечно, знать, с кем сие желание поделить и у кого просить совета и подмоги. — Сусанна кокетливо покачала ножкой.
— Я прошу у тебя, Сусанна! — взгляд, обращенный на женщину при сих словах, светился мольбой.
— Ах, Кирилл… Ради тебя, пожалуй, я готова на многое. Но готов ли ты на опасность, с которой будет сопряжено исполнение нашего плана?
— Я теперь на все готов. — Кирилл говорил решительно и определенно. — На все.
— Даже на самое дурное?
— Не говоришь ли ты о смертоубийстве? — Сия мысль все же ужаснула его.
— О нет, — рассмеялась Сусанна. — Этакое крайнее средство и не понадобится, стоит лишь за все с умом приняться.
Печь была натоплена преизрядно по холодности осеннего вечера, так что Кирилл чувствовал сильный жар, относя его именно на счет огня. Однако в голове его мелькала мысль, что не будь его желания столь преступны, то не было бы ему теперь так жарко.
