— А в новостях по-другому сказали.
— Они ничего не сделали, — повторила Моника сквозь зубы.
— Если кто в этом и виноват, то не я.
— Прошу тебя, не надо, — взмолилась Моника. — Мне и так одиноко, да еще от тебя никакой поддержки. Напрасно ты вообще завела этот разговор с репортером, — шепотом добавила она.
— А счета мне прикажешь как оплачивать?
— Так он тебе заплатил?
— Ну да, и выпить купил.
Моника опустила трубку на колени и покачала головой, а когда снова прижала трубку к уху, услышала:
— Умаялась я. Хватит болтовни.
— Мама, ведь речь о моих детях! — воскликнула Моника.
— Да я их толком и не знаю, — напомнила мать.
Моника отключилась первой.
Она застыла на кровати с трубкой в руке, чувствуя, как по лицу струятся жгучие слезы. Помедлив, она смахнула их ладонью.
Ей вдруг захотелось, чтобы Суонн покинул ее дом. Рядом с ним она все острее ощущала неловкость. Может, потому, что в его глазах ей чудилась затаенная злоба хищника. Или потому, что его сочувствие выглядело притворным, излишне фамильярным. Словно он что-то знал, но скрывал от нее.
Кто звонит ему на мобильник так часто? Почему он, едва увидев номер, выходит в другую комнату? И почему его объяснения выглядят так нелепо, когда она спрашивает, кто звонил?
И почему он уже целую минуту стоит в дверях ее спальни?
— Что тебе? — спросила она.
— Мне что-то послышалось. Вот и решил проверить.
— Я звонила маме.
— А я-то думаю, куда девался телефон. Давай его сюда.
Она послушно протянула трубку. Но Суонн не ушел.
— Еще что-нибудь? — спросила она.
Он медлил.
— Тогда выйди из моей комнаты.
Не говоря ни слова, Суонн попятился.
Нетвердо держась на ногах, Моника встала с постели и закрыла за ним дверь. И на этот раз заперла ее.
Стельная корова в стойле, с зафиксированными ногами, дрожала всем телом, широко раскрыв глаза, и дышала тяжело и ритмично. С явным усилием она повернула голову и посмотрела на Джесса, который сидел поблизости, на перевернутом ведре.
— Успокойся, голубка, — заговорил Джесс. — Все хорошо.
Кроме тяжелого дыхания, в коровнике слышался только сухой шорох и хруст травы. Две другие стельные коровы обернулись, равнодушно посмотрели на подружку и снова принялись жевать.
Раздвижная дверь скрипнула и приоткрылась. Джесс прищурился, обернувшись на скрип, увидел светлую челку и лицо Энни.
— Что вы делаете? — спросила она.
— А ты? Тебе давно пора спать.
Энни открыла дверь пошире и шагнула через порог. Мешковатые спортивные брюки и курточка с капюшоном были велики ей на несколько размеров.
