-Спасибо, Тук, - поблагодарил он маленького слугу и намекнул, - можешь отдыхать, теперь мы и сами справимся.
Понятливый домовой мигом исчез за дверью, и некоторое время лишь деликатное позвякивание вилок и похрустывание булочек нарушали тишину гостиной. Тень все это время что-то сосредоточенно обдумывала, а допив последний глоток чая и отставив чашку, кротко взглянула на напарника.
-Так что там сказал Алдер?
-Во время проверки на глазе судьбы у тебя проснулась способность к управлению магической силой... - герцог старался рассказывать обо всем, увиденном, прочувствованном и понятом им самим и обо всех последующих событиях как можно подробнее, предоставляя тени самой сделать выводы и принять решение.
А он постарается его принять... каким бы оно не оказалось.
-Придётся поговорить с Ительсом начистоту, - постановила тень, дослушав рассказ до конца, - пусть объяснит, на что обиделся. Нам вообще нужно многое выяснить прежде, чем отправляться на поиски спящего леса, не имею никакого желания пересчитывать собственным темечком все шишки падающие тут на новичков.
-Никто ничего объяснять вам сейчас не станет, - неожиданно вступил в разговор Ганти, и Хатгерн тотчас заподозрил, что именно этого напарница и добивалась.
Почему? - ощетинилась тень.
- Как рассказать маленькому ребёнку что такое боль, чем отличается ожог морозом от ожога огнём и как страшна тёмная вода омута, если он хоть краешком души или кончиком пальца не прикоснётся к ним и не испытает на себе? - горько вздохнул в ответ мастер-тень.
-Но мы ведь давно не малые дети? - холодно прищурился герцог, - И вовсе не дураки, сумеем понять, если нам хорошенько объяснят!
-Понять - не значит поверить. - упрямо мотнул головой Ганти, - А за такое дело без горячей веры браться не стоит. Ничего не получится, проверено уже не раз. Я надеялся... на ту веру, какая когда-то была у Мин. Думал... все объясню и мы сразу отправимся в путь. Но когда понял, как сильно она меня ненавидит... поневоле отступился, и теперь эта дорога закрыта. Придётся пройти все ступени и получить те самые шишки... и дело вовсе не в том, что в победу должны поверить вы. Нет, это вам нужно завоевать полное доверие всех семи рас, и если согласие совета Сиандолла почти получено, то к остальным нужно идти и все будут устраивать проверки.
Он смолк и уткнулся в свою тарелку, так тщательно выбирая из булочки изюм, словно это были жучки-древоточцы.
-Ты знаешь, Харн, как учат юных теней? Нет? Сейчас расскажу, - вдруг невесело усмехнулась Таэльмина, делая вид, будто не замечает каким сверлящим взглядом уставился на неё бывший наставник, вмиг забывший про печенье, - Так вот, тебе подсовывают испытание и наблюдают, как ты с ним справишься. Секретов гильдии открывать я не буду, скажу лишь главное, иногда задачка так трудна и опасна, что никакого готового решения просто не существует и невозможно заранее придумать хоть какой-нибудь план. Но ты идёшь и делаешь, потому как твёрдо веришь, в самую последнюю минуту, когда кажется, будто спасения уже нет, придёт он, твой ловкий и умный наставник и вытащит тебя из любой передряги. Это такая бездонная вера... которая сама по себе способна творить чудеса. И когда в один чёрный день оказывается, что человек, который был для тебя почти полубогом, вдруг спокойно передал тебя другому как вещь, как котёнка, то умирает не просто вера в него. Нет, вокруг со скрежетом и стоном рушится весь твой мир и ты остаёшься в нем совершенно одна, потому что старая вера рассыпалась пеплом, а новая вера ещё не выросла. И как начинаешь понимать очень скоро, никогда она и не станет настолько безграничной как прежняя. Я так никогда до конца и не поверила своему новому наставнику, и потому моё существование превратилось в бесконечное суровое испытание на ловкость и сообразительность, непрекращающийся бой за свою жизнь и свободу. Покоя не было ни днём, ни ночью... ни дома, ни в гостях, ни в саду... новый наставник оказался очень изобретателен и очень ловок, жестокая ловушка могла ожидать в любом месте, любой фразе и любом предмете. Разумом я понимала, что слишком ценна для гильдии, чтобы он позволил себе угробить меня окончательно, но той святой веры, какую я носила в душе к первому учителю, больше так и не возникло. Слишком поздно этот наставник каждый раз приходил мне на помощь, выносил из огня, лишь после того, как я уже успела наглотаться дыма и опалить брови и ресницы, давал противоядие, когда я корчилась на полу в предсмертных судорогах.
