— Пожалуй.
В нескольких ярдах от нас кто-то косил газон — я услышала гул мотора.
— Просто я думала, что у нее все идеально, как и всегда. Понимаешь?
Боу кивнула, почесывая спину.
— Ну, это большое давление. Чтобы всегда всё было идеально.
Я пожала плечами.
— Не знаю.
— Как и я, — с улыбкой отозвалась она. — Но, я думаю, для Кэсс это было сложнее, чем нам кажется. Так легко потеряться в том, чего другие ожидают от тебя. Иногда можно даже потерять себя.
Она прошла к краю дворика и нагнулась, чтобы сорвать еще один одуванчик. Я наблюдала за ней, а затем позвала.
— Боу?
— Да?
— Она говорила тебе, что собирается сделать?
Боу медленно поднялась.
— Нет, — ответила она. Газонокосилка продолжала гудеть. — Она ничего не говорила. Но последний год был трудным для Кэсс. Не всегда всё было так просто, как казалось, Кейтлин. Важно, чтобы ты знала это.
Я смотрела, как Боу собирает цветы, пока она не подошла ко мне и не сжала моё плечо.
— Что за дурацкий День рождения, да?
Я пожала плечами.
— Неважно, я всё равно ничего особенного не планировала.
— А что насчет Рины? — поинтересовалась она.
— Уехала с новым отчимом, — ответила я, и Боу покачала головой. — На Бермуды в этот раз.
Мать моей лучшей подруги Рины Свейн недавно снова вышла замуж — это был Номер Четыре. Она выходила замуж лишь за богатых, не придавая значения любви, так что Рина жила во все более красивых домах, без конца ездила в разные экзотические места и становилась обладательницей огромных счетов за терапию. У Рины были, как называла это Боу, проблемы, но ребята в школе придумали другое определение.
— Ладно, пойдем, — Боу снова открыла дверь, пропуская меня вперед. — Позволь приготовить тебе завтрак и давай больше не будем говорить обо всем этом.
Я села возле Стюарта, который уже прикончил свой персик и теперь занялся эскизом, рисуя его прямо на задней стороне какого-то конверта, в то время как Боу взяла вазу и, наполнив её водой, опустила в нее цветы.
Полотна Стюарта, законченные или незаконченные, покрывали все стены в доме, да и любую твердую поверхность тоже. Он рисовал портреты незнакомцев: вся его работа была основана на теории о том, что искусство нам незнакомо. Возможно, его взгляды были не совсем обычными, но его занятия были до невозможности популярны. По большей части, дело было в том, что он не признавал систему оценок или критику и был убежденным сторонником массажа, как способа войти в контакт со своим художественным духом.
