Все это длилось долю секунды. Здесь лента моего «фильма воспоминаний» оборвалась. Я потерял сознание. Позже, когда меня везли по ухабистой дороге в лагерь и я пришел в себя, мне сказали, что взрывная волна так далеко разнесла деревянные куски шпал и обломки паровоза, что один из них долетел до того места, где мы лежали, и ранил меня. Мое счастье, что силу удара самортизировал пригорок, за которым мы укрылись.
На следующий день разведчики подтвердили, что работа сделана чисто. Кроме паровоза была уничтожена большая часть состава. Движение на дороге было прервано на весь день.
* * *
Контузия и трудности партизанской жизни, особенно последние бои бригады на Свиней Гуре, под Грушкой и под Бронковице, в которых я принимал участие, сильно отразились на моем здоровье. На основании медицинского заключения доктора Анки меня переправили на «мелину». По этой же причине я не смог вместе с бригадой перейти через линию фронта.
После ухода из районов Келецкого воеводства большинства отрядов Армии Людовой и некоторых советских партизанских группировок силы движения Сопротивления значительно уменьшились. Воспользовавшись таким положением, реакция опять подняла голову. Особенно активизировались местные посты НСЗ. Энэсзетовцы снова начали убивать людей, подозреваемых в симпатиях к левому подпольному движению. Мученической смертью погиб поручник Алим (Дзюбиньский), командир штабной роты бригады, и его жена — связная. Энэсзетовцы связали им руки колючей проволокой, зверски убили обоих, а их тела бросили под лед ближайшей речки Свислянки.
Узнали энэсзетовцы и о моем пребывании в деревне Сержавы. Как «изменник родины» я был приговорен к смертной казни. Поэтому мне пришлось укрыться и до момента освобождения Келецчины Советской Армией находиться в землянке, специально вырытой в одном крестьянском дворе.
Через несколько дней после освобождения я обратился в райвоенкомат в Островце с просьбой направить меня в Войско Польское. Заместителем военкома был мой бывший командир района Свислин поручник Земста (Дзюбиньский, брат убитого Алима, ныне полковник Войска Польского).
Поручник Земста сообщил мне, что поданное мною заявление рассмотрено положительно и что военкомат предлагает направить меня в училище офицеров-политработников. Признаюсь, что это предложение явилось для меня полной неожиданностью. Наверное, в этот момент у меня было такое выражение лица, что Дзюбиньский с улыбкой спросил:
— Ну что так глаза вытаращил? Согласен или нет?
