Лермонтов. Это мне трудно рассказать вам. Мы ведь с вами так мало знакомы.
Часовой (снова подходит к окну и, опершись на ружье, тихо поет)
Высох колос в поле сиротливом.
Плачет мать по сыновьям своим,
Плачет мать по сыновьям служивым –
По хлебам пустым.
Лермонтов и Белинский прислушиваются.
Лермонтов. Этот солдат как будто ответил за меня.
Белинский. Я не совсем вас понимаю, Михаил Юрьевич.
Лермонтов. Что дает мне силу? Поэзия. И мой народ. Пусть в гостиных говорят о том, что я ненавижу отчизну. Это глупая и злая клевета. И я на нее скоро отвечу. Я люблю свою страну, как простой поселянин, – люблю ее леса, ее небо, дым ее деревень и каждый подорожник, раздавленный колесом телеги. Я знаю, что народ, поющий такие песни (показывает на безмолвного часового за окном), найдет когда-нибудь дорогу к справедливости и счастью. Через разливы слез, через свою кровь и свою муку, но найдет. Что же касается поэзии, то говорить о ней я не могу. Каждое мое слово покажется вам ничтожным или темным. Как передать вам сущность того чувства, которое делает меня временами счастливейшим человеком на земле? Жизнь по существу прекрасна, – прекрасна в чистоте своей, в самой своей сердцевине. И вот иные видят лишь изредка проявления этого прекрасного, а я счастлив тем, что ощущаю его вплотную. Почти каждый день и каждый час. С чем бы это сравнить, чтобы быть понятым вами? Ну вот хотя бы так. Вы любите радугу?
Белинский (озадаченный). Да.
Лермонтов. Вы видите ее издали, и она кажется вам небесной аркой, открывающей вход в прекрасные страны.
Белинский. Да, это верно!
Лермонтов. Как-то в горах, на Кавказе, я попал внутрь радуги. Это ощущение неслыханное. Я был окружен мириадами водяных алмазов, игравших всеми цветами, существующими на земле. Я был как бы внутри алмазного водопада. Вот то же примерно я ощущаю, когда, как принято говорить, мною овладевает демон поэзии. Я так же ощущаю жизнь.
Белинский (взволнованно пожимает руку Лермонтова). Благодарю вас, Михаил Юрьевич. Как я счастлив узнать вас настоящего.
Лермонтов (улыбается). Я всегда настоящий. Не хотите ли стакан вина? Это «бордо».
Стук в дверь.
Белинский. Нет, благодарю. Неужто время, нашей беседы иссякло?.. Какая жалость!
Лермонтов. Да, это обычное тюремное напоминание.
Белинский (крепко пожимает руку Лермонтова). Прощайте, дорогой мой. Берегите себя. Вы нужны России. Как часто наш народ сиротел, как часто терял драгоценные жизни. А то я знаю эту гусарскую повадку – бросаться на Кавказ, в бой, как в некую кровавую распашку.
