— Но вы, конечно, помирились! — воскликнул Коля.
— Нет, — сказала Лиза, — мы не помирились, потому что я ее больше не видела. Мы уехали на Урал, а она осталась здесь. И все эти годы, в разлуке, я мучилась, что так нехорошо с ней поступила, что ее обидела, потому что она ведь была очень несчастная девочка…
— Несчастная?
— Ну да, несчастная. У нее не было ни отца, ни матери, а только отчим, старик. Он ее не любил, почти не кормил, одевал в рваные тряпки. Жили они где-то совсем одиноко, ни в городе, ни в деревне, и никто за нее заступиться не мог. Он даже в школу пускал ее неохотно, но она очень хотела учиться и ходила такую даль одна и очень хорошо училась. Она была самая старшая в классе по годам, но на вид нисколько не старше нас — тоненькая, тихая. С нашими девочками она мало сходилась и дружила по-настоящему только со мной, потому что я больше всех книг прочла. Она очень любила читать, но у ее отчима не было никаких книг, а я уже и тогда умела доставать книжки повсюду — и дома, и в городской библиотеке, и в школьной, и у знакомых. Все, что я читала, я рассказывала Насте. Мы шли с нею к реке, садились у самой воды, и я рассказывала, рассказывала, рассказывала. Ей очень хорошо было рассказывать, потому что она могла слушать сколько угодно и никогда не перебивала. Мне не хватало книг для рассказывания, и я сама сочиняла длинные повести с множеством приключений и уверяла ее, что все это прочла. Я очень, очень ее любила…
— Ну, а теперь, когда ты вернулась, вы, конечно, помирились? — спросил Коля.
— Как же мы могли с ней помириться, когда ее здесь нет! — воскликнула Лиза.
— Нет? А где же она?
— Я, когда вернулась сюда, прежде всего побежала о ней узнавать, — сказала Лиза. — Я узнала, что при немцах она со своим отчимом довольно долго жила где-то здесь, возле города, а потом они вдруг оба исчезли, пропали без вести. И только теперь я наконец узнала, куда она делась.
— Куда?
— Немцы увели ее в рабство.
— Вместе с отчимом?
— Нет, одну. Об отчиме ее ничего неизвестно.
— Она работала у немцев на заводе?
— Не знаю — на заводе или в деревне, а только она убежала и долго где-то бродила и пряталась, пока туда не пришли наши войска…
— А где она теперь?
— А теперь она приезжает.
— Сюда?
— Сюда.
— Откуда ты знаешь?
— Она прислала письмо.
— Кому? Тебе?
Лиза нахмурилась.
— Вот в том-то и дело, что не мне! — сказала она горько. — Адрес мой она хорошо знает, потому что я живу там же, где жила до войны. Родных у нее нет, я была ее самая близкая подруга, и все-таки она написала не мне. Неужели она думает, что я до сих пор с ней в ссоре из-за орехов?
