И вдруг посреди двора он увидел человека, который стоял и смотрел вверх.
Это был Виталий Макарыч. Задрав курчавую черную голову, неподвижный, он смотрел на Степочку. Коля хорошо видел его лицо. Он видел ужас в его глазах.
Степочка качнулся еще раз и, сделав какое-то немыслимое движение всем телом, выпрямился. Шаг, еще шаг, еще — и он очутился на крыше рядом с Колей.
Коля схватил его за руку и, не отпуская, потащил вверх по скату, как можно дальше от балки.
У трубы они сели рядом и долго молча дышали. Коля все не отпускал Степочкину руку, словно боясь, как бы он снова не полез на балку.
Вдруг Степочка повернул к Коле лицо и улыбнулся.
— А все-таки не упал! — сказал он.
Тут за спиной у них загремело, загрохотало, и, обернувшись, они увидели Виталия Макарыча. Виталий Макарыч бежал по крыше.
Он взял своей единственной рукой Степочку за шиворот, поднял его и поставил перед собой.
— Да как ты посмел! — закричал он, тряся его словно мешок.
Он поднял Степочку своей единственной рукой и прижал его к груди, как маленького. И, как маленького, понес его по лестнице вниз. Коля едва поспевал за ним.
Виталий Макарыч вынес Степочку на двор и только там поставил его на ноги.
— Больше вы никогда не будете на крыше, — сказал он.
По дороге домой Коля признался Степочке, что не поедет с ним на Черное море.
Степочка не поверил. До сих пор Коля всегда его слушался, и он привык к этому.
— Вздор! — сказал Степочка. — Поедешь.
— Не поеду.
— Почему?
— Так.
Он не мог объяснить Степочке, что нельзя оставить маму совсем одну.
— Трусишь? — сказал Степочка. — Ладно, ты мне не нужен. Поеду без тебя.
Коля мрачно смотрел в землю. Он осрамился перед Степочкой там, на крыше, он осрамился сейчас, отказавшись ехать. Но иначе он не мог.
