* * *
Четыре дня прожил Обнорский у Петра Николаева на Старой Петергофской. Николаев, домашний учитель с «физиономией забулдыги», в пенсне, с крючковатым носом, косящим левым глазом, рассказал Обнорскому, что за сходку рабочих с фабрики Шау, устроенную на его квартире, был арестован, но выпутался. Обнорский решил переменить место жительства, как только разыщет Халтурина.
Но сразу к Степану не пошел. Четыре дня посещал «легальных» знакомых, ночевал у них.
28 января решил зайти к Халтурину, который жил теперь на 10-й линии в доме 37/3 вместе с земляком-столяром Швецовым. Только вышел из дома, как его окружили четыре жандарма. Подъехала карета.
* * *
Халтурин с нетерпением ожидал приезда Обнорского. Союз разворачивал свою работу, несмотря на аресты и строгости полиции. В его рядах уже насчитывалось более двухсот человек, а около двухсот были в «резерве», готовые в любой момент стать членами организации. Из Сормова писал Биткин, что кружки в Нижнем растут, рабочие знакомятся с программой союза и одобряют ее. Вот только с типографией никак дело не наладится. Обнорский конспиратор и почте ничего не доверяет, а оказии из Москвы не было уже давно. Там с ним Рейнштейн, и хотя Халтурин не знает его в лицо, но много слышал от Виктора Павловича об этом деятельном пропагандисте.
Из Варшавы дошли слухи, что там польские рабочие программу союза изучают, адрес приветственный послали. А здесь, в Петербурге, события нарастают с каждым днем.
15 января администрация Новой бумагопрядильной фабрики уволила 44 рабочих, и в тот же день 700 ткачей бросили работу. Халтурина это известие поставило в трудное положение. До очередного заседания всех членов центрального кружка, этого «комитета десяти», оставалось два дня. Сбегать и предупредить всех — потеряешь время, полиция разгонит стачечников. Стачкой нужно руководить, и Халтурин решил сам связаться со стачечниками.
Рабочие держались дружно. К наследнику ходить больше не собирались, выпустили прокламацию, где говорилось: «Каждый раз мы писали просьбы, обивали пороги у всякого начальства… Начальство стоит за хозяев, а не за рабочих».
Вместо «прошения» предъявили требование к администрации — сократить рабочий день до 11,5 часа, уменьшить штрафы, увеличить сдельные расценки, убрать неугодных рабочим мастеров.
Моисеенко опять руководил стачкой ткачей, а Степан Николаевич через членов кружка стал добиваться, чтобы стачку поддержали рабочие других предприятий. 16 января забастовали рабочие фабрики Шау. Они не выработали своих требований, члены кружка посоветовали предъявить те же требования, что и ткачи. Сказывалась руководящая роль союза рабочих. Землевольцы помогли отпечатать прокламацию-призыв ко всем рабочим Петербурга:
