В стародавние годы | страница 50



Болеслав вышел с дочерью, а вслед за ними вышли и Рейнберн с Фридрихом. Святополк остался один. Через некоторое время он позвал Якшу.

— Знаешь ли, — сказал он Якше, — что этот старый латинянин говорил мне? Он упрекал меня в пьянстве… Я молчал… Я ведь на все молчу теперь. Я понимаю, чего он хочет. Он говорит, что принес мне в жертву свою дочь, но нет, он лжет, заведомо лжет: он выдал ее за меня затем, чтобы прибрать меня к своим рукам. Он хочет провозгласить себя королем, и папа обещал ему королевский титул, если он удалит греческое духовенство с русской земли и подчинит ее папе. Он хочет, чтобы великий князь киевский подчинился ему на правах вассала, как королю. Я понимаю все это, но делаю вид, что не понимаю. Он должен помочь мне вернуть великокняжеский стол, и я молчу Но когда этот стол будет в моих руках, заговорю, громко заговорю..

Святополк, сильно взволнованный, замолчал.

— Не сообщали ли тебе чего из Киева? — добавил он, немного успокоившись.

— Печенеги напали на Киев и причинили много убытков но в конце концов Ярослав отогнал их.

— А как ты думаешь, Якша, — Болеслав не скажет мне правды: — не его ли рук было дело это — нападение печенегов?

— Возможно. Я слышал об этом. Печенеги клялись Ярославу не нападать на Русь в течение пяти лет, и обыкновенно они держат клятву. Видно, что-то особенное побудило их совершить нападение.

— Ах да! — проговорил Святополк. — Помнишь ли, как несколько месяцев тому назад вдруг исчез патер Фридрих. Тогда сказали, что он поехал к германскому императору, а между тем один из Болеславовых холопей, которого мне удалось подкупить, говорил мне, что патер ездил к печенегам. Да… Болеслав не доверяет мне, требует от меня откровенности, а между тем скрывает от меня и свои планы, и многие свои действия. Он боится меня. Он думает, и в этом не ошибается, что я, сев на великокняжеский киевский стол, не захочу подчиняться ему; поэтому он хитрит со мною. Он думает, что я действую помимо него, скрывая от него свои действия, что я уже теперь делаю шаги к тому, чтобы, овладев столом, отказаться от всякого подчинения ему, а потому и он скрывает свои шаги. Я верю тебе, Якша, и говорю с тобой откровенно, но помни же, что этот разговор должен остаться между нами.

— Ты, кажется, имел не один случай убедиться, княже, что я тебе верный слуга.

— Я же вознес тебя, Якша. ведь ты был ничтожным тиуном а теперь — мой ближний боярин, и вот увидишь какими наградами и почестями я осыплю тебя, когда возвращу себе киевский стол. А нет ли, Якша, у тебя сведений от волхвов, что делают язычники на Руси? Ведь они знают приверженность Ярослава к христианству они знают, что Ярослав примет все меры, чтобы скорее совсем уничтожить язычество, а я обещаю им, что для меня язычник и христианин — все одно.